Бросив рюкзак на пол, Чеглок оглядывается через плечо, через острый край иммобилизованного крыла. За спиной — только пустая белая стена. Ворота закрылись. И с ними закрылась связь с Сетью. Недоумевая, он поворачивается обратно к тельпу:
— Что тут происходит, Мицар?
— Знаешь, у меня какая-то странная нелюбовь отвечать на вопросы под наставленным на меня ножом, — отвечает Невидимый через святого Христофора, чьи разные глаза оба смотрят на клинок в руке Чеглока.
А он и забыл, что держит нож. Но и бросать тоже не спешит.
— Я его не буду убирать, если не возражаешь. На случай, если нарвемся на нормалов.
После краткого молчания тельп пожимает плечами.
— Как тебе хочется, — говорит нормал.
Он поворачивается и идет по коридору, сделав Чеглоку знак следовать за ним.
— Куда мы идем?
Голова Мицара в повязке поворачивается к Чеглоку, а голос святого Христофора, по-прежнему глядящего вперед, произносит:
— Ты что, уже забыл свою пентаду?
— Нет, конечно. — Чеглок подбирает рюкзак и догоняет Мицара. — Как они?
— Не стану тебе врать. Когда мы их нашли, они уже поддались действию вируса.
Ничего неожиданного он не сказал. Но услышать подтверждение своих страхов все равно больно.
— В смысле — «поддались»? Они…
— Нет, они живы. Но без сознания и парализованы.
— Шанс! А… — Он почти боится спросить. — А Моряна?
— Она тоже. Их селкомы заключили тела в защитную оболочку, вроде как у тебя на крыльях… но этим мы тоже займемся.
Чеглок едва отмечает это обещание помощи.
— А под оболочкой селкомы пытаются драться с вторгшимся вирусом. Положение критическое, так что мы держим их здесь, в карантине. Хочу, чтобы ты знал правду: вирус силен. Выживут они или нет — зависит от Шанса.
Святой Христофор останавливается перед участком белой стены. Подняв руку, он рисует на ней лемнискату, и стена открывается, как диафрагма. Мицар проходит внутрь, Чеглок следом за ним, в коридор, сперва неразличимый.
— И даже если они выживут, — продолжает флейтой голос нормала, — может иметь место системное повреждение. Я не хочу сказать, что надежды нет, всегда возможен спасительный бросок. Но будь готов к худшему.
Чеглок вспоминает Моряну, ее прощальный поцелуй, горячечные губы. Ноги у него слабеют, и он останавливается, прислонившись к стене.
Святой Христофор останавливается рядом с ним.
— Этот нормал силен, пусть он тебя поддержит, как держит меня.
— Я в порядке.
Переливчатый смех святого Христофора сопровождается безмолвным оскалом Мицара, обрубок языка ворочается за идеально белыми зубами.
— Как всегда, горд и упрям. Все ещё настоящий эйр. Я-то надеялся, что время, проведенное там, в темноте, послужит тебе полезной розгой.
Нормал пожимает плечами и идет дальше.
Проглотив раздражение, Чеглок спешит за ним.
— А что там со мной случилось, «в темноте», как ты это назвал?
— А как ты думаешь?
— Я видел медианет в работе. Наблюдал поток информации и вещества между Сетью и физическим миром. Селкомы и вирусы делали то, что я говорил им. Я открыл вроде как шлюз и возник здесь, где оказался ты.
— Таковы свойства нексуса и возможности тельпа в нексусе.
— Но я, как ты уже напомнил, эйр.
— И какой вывод ты можешь сделать из этого несоответствия?
То, что было совершенно ясно миг назад, кажется намного менее вероятным, когда надо произнести это вслух.
— Одно объяснение — это что я обладаю способностями тельпа в дополнение к способностям эйра, — говорит он, осторожно выбирая слова.
Соображения насчет Второго Становления он решает пока оставить при себе.
— Действительно, одно объяснение.
— Если у тебя есть другое, я бы не против его услышать.
Тельп и нормал наклоняют головы в пародии на вежливость:
— Вероятно, ты был виртуализован, и твои действия направлял тельп.
— Ты хочешь сказать, что все это время меня вел ты?
— Я не единственный в мире тельп.
— Ты можешь мне хоть раздать прямой ответ?
— Не ответы кривы, а вопросы.
Воцаряется угрюмое молчание, а тем временем святой Христофор, еще раз сделав знак Шанса, открывает путь в третий коридор, неотличимый от первых двух. Насколько может судить Чеглок, это и есть тот же коридор. Ему кажется странным, что им до сих пор не встретились другие мьюты, и наконец он спрашивает Мицара о команде эвакуации.
— Одни занимаются твоей пентадой, другие сторожат от вторжения врага.
Тут Чеглоку приходит в голову мысль:
— А почему ты сейчас говоришь со мной через святого Христофора, а не прямо в голове, как раньше?
— Наконец-то стоящий вопрос! Причина проста: мы в сердце нексуса. Такие места — мертвые зоны в смысле псионики. Слепые пятна медианета.
— Как глаз урагана?
— Подходящая аналогия. Здесь и ты, и я беспомощны, как нормалы.
И верно: Чеглок не может поднять и ветерка. Никогда раньше, даже под самым суровым гасящим полем, не ощущал он такого полного отсутствия псионики. Это как-то очень неуютно и почти нереально.
— Селкомы, — говорит святой Христофор. — Вот на чем работает псионика. Силы эйров, шахтов, салмандеров, руслов и тельпов — все это манипуляции селкомов, будь то создание эффектов стихии, или виртуализация, или просто чтение мыслей. Ты этого не знал?
— Подозревал.
— Да, трудно отрицать правду, когда видишь ее своими глазами. Мьюты презирают нормалов за их зависимость от антеха, но если вдуматься в суть, псионика тоже вид антеха. И об этом тельпы всегда знали.
— И держали про себя.
Одновременное пожатие плеч нормала и тельпа.
— В сердце нексуса селкомов нет… кроме тех, которые мы несем в себе, конечно. Но нет ни одного снаружи, которым могли бы командовать способности мьютов.
— Как же ты тогда управляешь святым Христофором?
— Псибертроника.
— Вот эта шпага? — предполагает Чеглок.
— И упряжь.
Он качает головой:
— Странно, что такое место построили мьюты. Место, где наши врожденные способности бесполезны, а антеховские устройства нормалов отлично функционируют!
— Ты прав. Но дело в том, что мьюты не строили всего этого, и другие такие же нексусы — тоже.
— Но Полярис говорила…
