— Тельп низшего уровня знает и секреты низшего уровня. На самом деле нексусы были построены нормалами еще до Вирусных Войн. За много лет Коллегия освоила некоторые из них, например, вот этот. Несмотря на определенные недостатки, они нам полезны.
— Чем полезны?
— А вот эти сведения куда выше твоего уровня! Достаточно сказать, что только в нексусе тельпы могут исследовать полный потенциал своей псионики. И только в сердце нексуса тельп может на время уйти от гнетущего внимания Орбитальных… и своих соплеменников. Только здесь можем мы выйти за ограничения медианета и испытать спокойствие одинокого умственного созерцания собственных мыслей. Но твою пентаду направили сюда ради иной цели.
— Чтобы уйти от нормалов.
— Это можно было бы назвать причиной низкого уровня. За ней стоит другая. Можешь ты ее угадать?
— Как?
Святой Христофор смеется — лисьим лаем. И останавливается. Оба лица его смотрят на Чеглока, как одно:
— Чтобы выявить шпиона. Сперва заставить его проявить свои усиленные псионические способности, потом поймать его там, где эти способности бесполезны.
— Ты хочешь сказать, что вы поймали шпиона?
— Поймали.
— Так кто же это? Постой — ты сказал «он»? Не Феникс! Значит, это Халцедон?
— Это тот, кто не инфицирован.
— Но мы же все инфицированы!
— И ты? — Оскал на изувеченном лице Мицара. — Брось, Чеглок. Хватит отрицать очевидное. Шпион — ты.
У Чеглока гребень на голове встает дыбом, челюсть отвисает, и он глядит в стоящие перед ним два лица, ища какой-то признак смысла… или скорее бессмыслицы, ведь все это может быть очередной мерзкой шуткой Мицара. Но не видит такого знака.
— Я не шпион! — выпаливает он.
— Факты говорят обратное.
— Какие факты?
— Когда тебя отделили от других, ты проявил способности тельпа в дополнение к способностям эйра. Только у шпионов нашего врага, нормалов в обличье мьютов, могут быть псионические способности двух рас сразу.
Чеглок решает, что настало время поделиться своими подозрениями.
— Есть и другие объяснения, Мицар.
— Например?
— Второе Становление.
Губы Мицара кривятся в презрительной усмешке, а святой Христофор говорит:
— Ты меня считаешь дураком?
— Ты сам сказал, что кости Святых Метателей указали на особую цель моего рождения. Это доказательство. Двойная псионика — признак, что началось наконец Второе Становление!
— Я предпочитаю менее причудливые объяснения. Далее, вопрос еще с этим нормалским вирусом. Ты один из всей пентады избежал заражения — что само по себе подозрительно.
— Если так — а я еще этого не знаю, — это может значить, что у меня против него иммунитет.
— Именно, потому что ты и есть носитель этого вируса. Ты и есть источник инфекции!
— Тогда я его и тебе наверняка передал бы.
— Вряд ли. Вирус передается половым путем.
— Но мы соединили палатки с Моряной! С остальными я спал только один раз!
— Этого вполне достаточно. И вирус оставался латентным, покаты не завел их в засаду. Тогда его активизировал сигнал, скрытый во взрыве. После чего способом, который нам еще предстоит определить, ты связался со своим нормалским начальством, которое выслало группу эвакуации. Ты будешь это отрицать?
— Это чистая фантазия!
— Ты не признаешь себя виновным?
— Я действительно невиновен! Это абсурд. Никакой я не нормал. Я родился в Вафтинге!
— Эйр по имени Чеглок действительно родился в Вафтинге, как это отражено в записях. Но ты — не он.
— Вот уж удивятся мои родители!
— Они не твои родители.
— Ладно, приемные родители. Признаю, что я инкубаторский. Но это еще не значит, что я — шпион.
— Ты родился нормалом у родителей-нормалов в Империи Истинных Людей. Там, после многих лет тщательного обучения обычаям Содружества и образу жизни эйров, тебя заразили экспериментальным вирусом, который придал тебе внешность и псионические возможности эйра, а также возможности тельпа. Далее ты, неся в себе еще один экспериментальный вирус, назначение которого мы как раз сейчас определяем, проник в Эйрленд, перехватил настоящего Чеглока и его родителей по пути в Мутатис-Мутандис, где Чеглоку предстояло пройти Испытание. Ты их хладнокровно убил и принял имя Чеглока. Видишь, нам почти все известно. Можешь сам рассказать остальное.
Чеглок не может сдержать смех.
— Ты спятил! Мои родители живы; я не нормал. Виртуализуй меня, прозондируй разум, и сам увидишь, что я говорю правду!
— Не волнуйся, так или иначе, а правду мы от тебя добудем.
Либо Мицар совершенно спятил, думает Чеглок, либо его кто-то подставил. Настоящий шпион подставил. И кто это может тогда быть, кроме самого тельпа?
Это так очевидно, что даже непонятно, как он раньше не понял. Мицар его дурачил с самого начала. Но больше дурачить не будет. Пусть псионика в сердце нексуса бесполезна, но врожденные сила и быстрота своей породы у Чеглока осталась. У Мицара есть неизвестное преимущество в виде его псибертронных устройств: меча, упряжи и, конечно, синего антеховского глаза святого Христофора. Нет времени ни размышлять, ни строить планы: если он хочет остаться жив, надо действовать. По крайней мере преимущество внезапности на его стороне. Швырнув рюкзак в святого Христофора, он бросается вперед, размахивая нож-травой, как кинжалом.
Нормал отбивает рюкзак в сторону небрежным движением руки.
— Этим ты объявил себя виновным.
Мелькает серебро, и шпага — точнее, рапира с тонким и гибким лезвием — появляется в другой руке.
Чеглок отступает, отметив, что быстрота святого Христофора усилена какими-то из его устройств.
— Виновным я объявил тебя, Мицар. Шпион — ты. Дурак я был, что раньше этого не понял!
— Что ты дурак, я признаю.
Острие рапиры устремляется к горлу Чеглока.
Он парирует выпад стеблем нож-травы, но наступать не решается. Святой Христофор освобождает оружие движением кисти, переводит клинок и тут же снова делает выпад. Чеглок отпрыгивает, видит, как острие на волос проходит мимо его груди, видит, что противник открылся, начинает рипост, направленный в подставленное плечо нормала… и успевает сообразить, что если выполнит это движение полностью, ему конец. Он отдергивается, делает шаг назад и ощущает осиный укол в наружную поверхность бедра. Первая кровь! Он даже не видел удара, но и не глядит на рану: опыт подсказывает, что это не более чем царапина. И все же урок ясен: при всей своей быстроте он не подберется к нормалу на расстояние укола, не заплатив за это. Теперь он может только защищаться, изучая стиль своего противника и надеясь обнаружить брешь в его защите. В другой ситуации Чеглок глядел бы в глаза оппоненту, чтобы предугадывать его движения, но такой подход здесь бесполезен. Его настоящий противник — Мицар, дергающий за ниточки святого Христофора, и глаза Мицара скрыты повязкой. Чеглок сосредоточивает внимание на кисти нормала, на постановке его ног, и ждет следующей атаки.
