Сэр Эдрик, вернувшийся из Чаллонси, сразу же прошел прямо в курительную, к Гердону. Он выглядел утомленным и подавленным. Он сразу же заговорил:
— О Джоне Марше можешь не рассказывать. Я наслушался много чего в деревне.
— Уже? Это страшное событие, хотя, конечно…
— Замолчи! Не вмешивайся в это дело. Я сам разберусь.
— Пока тебя не было, я просмотрел документы. Многие можно уничтожить, но несколько штук я отложил — их можно сохранить. Ничего любопытного не попалось.
— Благодарю, я тебе очень обязан.
— У меня есть идея. Я ознакомился с планом дома и присоединяюсь к твоему мнению. Можно кое-что изменить. Но боюсь, что рабочие что-нибудь напутают и превратят дом в ужасную мешанину. Не мешало бы узнать, что думает об этом Рэй.
— Это невозможно. Рабочие приедут в понедельник, и мы не успеем с ней посоветоваться. Кроме того, я знаю сам, что ей нравится.
— Мы сможем успеть на ночной экспресс в Чаллонси.
Сэр Эдрик поднялся и ударил кулаком по столу:
— Черт побери! Ты ищешь повод, чтобы прикрыть мою трусость. Что подумают жители деревни и мои слуги? Что они скажут, если я удеру отсюда под покровом ночи? Ты не задавал себе такого вопроса? Я — трус, и прекрасно знаю это. Я боюсь, но не собираюсь бежать.
— Да успокойся ты! Если ты придаешь такое значение людской молве, не жди в своей жизни ничего хорошего. А если ты утверждаешь, что боишься, хотя я этому не верю, то чего именно?
Сэр Эдрик зашагал по комнате. А затем сел снова.
— Слушай, Эндрю, я чистосердечно признаюсь. Я всегда смеялся над преданием, даже заставил себя, как мне тогда казалось, опровергнуть его, проведя ночь в Хэлс-Плэнтинг. Я рисковал, чтобы выяснить, откуда пошли все эти пересуды. И твердо верил, что мне это удастся. С помощью разума я подавил страх, но теперь мой разум отказывается мне повиноваться, и я боюсь. Я боюсь того Бессмертного, который обитает в Хэлс-Плэнтинг. Я слышал его в ту ночь. А Джон Марш видел его этой ночью. Мне показали тело: на лице старика застыла гримаса ужаса. Я боюсь, что наступит день, когда Бессмертный выйдет из Хэлс-Плэнтинг…
— Да, — прервал его друг, — я знаю. И теперь верю в это. Вчера вечером мы смеялись над всем этим и доживем до того дня, когда сможем посмеяться снова, устыдившись, как это мы поддались суеверным страхам. По-моему, на нас просто действует погода — в воздухе веет грозой.
— Нет, — сказал сэр Эдрик, — я на самом деле верю в это.
И что ты собираешься делать?
— Я собираюсь проверить. В понедельник я смогу начать работы. И взорву пещеры Хэлс-Плэнтинг ко всем чертям. После этого нам уже не понадобится верить — мы будем знать. Хватит морочить себе голову всем этим. Вернемся к этой теме в понедельник.
Перед обедом сэр Эдрик, похоже, вернулся в прекрасное расположение духа. За обедом он сыпал смешными историями, шутил.
* * *
Глубокой ночью разразилась ужасная гроза и разбудила Гердона. Бесполезно было и пытаться уснуть; он поднялся, оделся и устроился у окна, наблюдая за непогодой. Он никогда не видел ничего подобного: время от времени небо, казалось, словно разрывали белые огненные руки. Внезапно в дверь постучали, и он оглянулся. Вошел сэр Эдрик, тоже одетый. Он говорил странно тихим голосом:
— Я подумал, что тебе тоже не спится. Ты не помнишь, закрыл ли и закрепил ли я окно в гостиной?
— Да, ты все сделал.
— Хорошо, пойдем туда.
Сэр Эдрик повел его в свою комнату, расположенную прямо над гостиной, и, выглянув из окна, они удостоверились, что окно гостиной было распахнуто настежь.
— Вор, — сказал Гердон.
— Нет, это не вор, — так же тихо ответил сэр Эдрик. — Это — Бессмертный, и он явился по мою душу.
Он схватил свечу и направился к лестнице. Гердон взял заряженный револьвер, который всегда лежал на столе возле кровати сэра Эдрика, и последовал за другом. Они бегом спустились, как будто боялись потерять хоть одно мгновение. Сэр Эдрик бросился к двери гостиной, слегка приоткрытую, заглянул внутрь, потом обернулся к Гердону, стоявшему за его спиной.
— Иди к себе, — сказал он, и это звучало как приказ.
— И не подумаю, — возразил Гердон. — Почему? Что там?
Внезапно углы рта сэра Эдрика поднялись, и его лицо исказила гримаса ужаса.
— Оно там! Там! — прохрипел он.
— Я пойду с тобой.
— Иди обратно!
С этими словами сэр Эдрик отшвырнул Гердона подальше от двери, а затем вошел в гостиную и захлопнул за собой дверь.
Гердон кинулся к двери и пытался прислушаться. Он слышал, как сэр Эдрик громко и твердо спросил:
— Кто ты такой? Кто ты?
И после этого послышались, тяжелое прерывистое дыхание, и низкий, вибрирующий рык, и ужасный вопль…
Гердон пытался вышибить дверь пинком, но это ничего не дало. И тогда он обстрелял замок из револьвера и ворвался в комнату. Она была пуста. Сверху послышались шаги; шум разбудил слуг, и они стояли, дрожа от страха, на верхней лестничной площадке.
Через открытое окно нетрудно было выбраться в сад. Гердон не стал дожидаться помощи: по всей вероятности, никто из слуг не отважится пойти с ним. Он вылез из окна и, как будто повинуясь слепому импульсу, помчался к Хэлс-Плэнтинг. Он знал, что именно там найдет тело сэра Эдрика.
Он остановился, когда до пустоши оставалось метров сто. Он увидел, как вспышка молнии поразила одно из деревьев. Пламя охватило папоротники. В свете другой вспышки он увидел, как деревья взметнулись вверх. Затем раздался оглушительный грохот, земля закачалась под ним, и Гердон упал ничком. Пустошь со всеми камнями и растениями провалилась в пещеры, под землю.
Гердон медленно поднялся на ноги и, к своему удивлению, обнаружил, что цел и невредим. Пройдя несколько шагов, он лишился последних сил и потерял сознание.
Ясновидящий
Глава I
Джеймс Смит зарабатывал себе на хлеб насущный, дрессируя собак и устраивая представления с ними. На арене он выглядел намного моложе своих сорока пяти лет благодаря легкости и стремительности движений, небольшому росту, а также жилистой и крепкой фигуре. Судя по небольшим, слегка прищуренным глазам и квадратному подбородку, характер у него был властным, но не жестоким. Он не баловал собак, но и не бил их почем зря. Однако спуску не давал, когда видел, что та или иная псина не хочет работать. В тот день он был одет в хорошо скроенный фланелевый костюм, соломенную шляпу и сидел на пороге раздевалки на пляже в Хелмстоне, ожидая человека, который переодевался внутри кабины.
Смит не терял времени понапрасну: он смастерил себе сигарету и уже собрался закурить, когда дверь кабины распахнулась и появился высокий молодой человек атлетического телосложения. Одет он был ничуть не изысканнее Смита, однако в нем сразу чувствовалось благородное происхождение.
