Я доехал под горку, без педалей, до моста Нёйи; из подземного перехода, что когда-то вел к площади Ла-Буль, выметнулся какой-то силуэт, чистокровка, он мчался самым быстрым галопом, белый, – помчусь как безумный конь, – это уже само по себе было чуднó, давненько я не видел коней, но, что самое невероятное, когда он пронесся мимо, я отчетливо увидел у него посреди лба, между ушей, рог – блин, единорог, – и сразу словно вернулось солнце, покой и вся радость жизни, блин, я встретил единорога, настоящего единорога, не знаю почему, но эта встреча наполнила меня умиротворением и невероятной радостью, словно теперь я мог умереть со спокойным сердцем, единорог, елки-палки, людей, которые видели единорога, наверное, можно пересчитать по пальцам.
Я не успел осмыслить это новое чудо, потому что сзади показалась целая толпа оборванцев, меня спросили, где дают лекарства и в курсе ли я, что тут делается, правда ли, что это военный эксперимент, или нет, многие, похоже, были жутко больны, под масками угадывались изъеденные проказой лица; нет, ответил я, держась от них подальше, я ничего не знаю, я как вы, я только что приехал и ищу, где тут чего. Мы всей толпой поднялись на эспланаду по кольцевому бульвару, без машин он казался желобом гигантского кегельбана, мы в нем выглядели муравьишками, затерявшимися в лесу целехоньких небоскребов, они производили странное впечатление, будто ничего и не случилось, все как прежде, во всяком случае бизнесмены, страховщики и нефтяные магнаты с высоты их непобедимых башен по-прежнему шлют в задницу весь мир, Бога, судьбу и все хаосы и катаклизмы, какие бывают на свете, никому и никогда не одолеть наши достославные монументы из стекла и стали.
На площадке, напротив бывших «Четырех времен года»,
[12]
стояло что-то вроде палатки цвета хаки – надо же, и точно, армейская палатка, – вход в нее охраняли люди в форме; мы за лекарствами, произнес кто-то из наших, и здоровенный громила прорычал: больные направо, те, кто еще нормальный, сюда; поскольку все мы были в масках, наступило минутное замешательство, я встал в очередь нормальных, остальные выжидали, не зная толком, что предпринять; почему нас делят, спросил один оборванец, мы же все равно незаразные? Но бульдог его оборвал, всё, хватит, больные направо, это нужно по медицинским соображениям, лишь один присоединился ко мне, все прочие выстроились за поперечными ограждениями, после всего, что мы пережили, находиться здесь, перед сварливым старшиной за решетками, явно чихавшим на этот апокалипсис, который, однако, касался нас всех, тут было отчего ошалеть – кто были эти люди, как они сорганизовались и с какой целью, уму непостижимо.
– Проходи, – приказал мне старшина, – и сними свои тряпки, врач должен тебя осмотреть.
В палатке мне пришлось раздеться, за столом сидел офицер, а кто-то, по моим представлениям санитар, ощупал меня, параллельно мне задавали вопросы, средства к существованию, положение на настоящий момент, психологическая реакция на происходящее, под конец врач сказал, браво, вы как-то выкручиваетесь, хорошо держите удар, все бы так, и я получил право на порцию лекарств для себя, Марианны и Флавия – это позволит вам избежать неприятных сюрпризов, заключил эскулап; одеваясь, я все-таки спросил, а откуда вы взялись, неужто у нас еще есть действующая армия? Но старшина в ответ только рассмеялся, вы, штатские, вечно нас недооцениваете, ха-ха, я получил запас лекарств на месяц и приглашение на ближайшую раздачу, письменное приглашение, катясь вниз по кольцевому бульвару, я спрашивал себя, уж не приснилось ли мне все это.
Тут-то я его и увидел, он бежал вдоль пересохшего русла Сены, бежал, но не потому, что за ним гнался какой-нибудь очередной оборотень, нет, он просто совершал моцион, в красных шортах, с банданой на голове, держа в каждой руке по небольшой пластиковой гантели, прозрачной, наполненной водой, спортсмен, тренирующийся перед предстоящим марафоном между мостами Нёйи и Сюренн, с самым беззаботным видом отрабатывающий шаг.
– Эй, – закричал я, – эгей!
Я слез с велосипеда, надо было его остановить, мне уже осточертели эти загадки, если тут и вправду шла нормальная жизнь, была армия, были спортсмены, а может, почему бы нет, и трещащие факсы в бизнес-центре, то я бы отнюдь не возражал, чтобы меня на сей счет просветили.
– Эгей, – я подпрыгнул не хуже ковбоя на хребте скачущего во весь опор мустанга, – эй, эгей!
Человек остановился, слегка запыхавшись; когда наши глаза встретились, у меня возникло неприятное чувство, что мы с ним раньше уже встречались, я сказал, здравствуйте, простите, что отрываю, но я немножко растерялся, вы что-нибудь знаете об этой раздаче лекарств, которую устроили военные, что-то я ничего не понимаю, у него было довольно характерное лицо, индеец, упражняющийся в беге по пересеченной местности в городе, похожем на фантасмагорию. Он вытер тыльной стороной руки капельки пота, стекавшие на глаза, я обратил внимание на его кремовые напульсники с вытесненным клеймом.
– Лекарства против солнечных ожогов, вызывающих рак кожи?
Я отметил про себя, что на нем не было ни защитной маски, ни тряпок.
– Да, они организовали раздачу.
Он откупорил одну из своих гантелей-фляжек, я чувствовал себя как Фродо, повстречавший Тома Бомбадила в начале своих странствий с Кольцом, – казалось, огромная проблема, которая мучила меня, собеседнику абсолютно чужда.
– Дело рискованное, – обронил он, отпивая из фляжки, – это совершенно неизвестная болезнь, в совершенно неизвестном контексте, времени на испытания не было, как бы не оказалось, что лекарство хуже болезни.
Меня охватил смертельный страх, то есть как, пробормотал я, так вы их знаете? Теперь я знал, где видел его раньше: в тот раз, в парке, когда повстречал оленя с золотым крестом, боковым зрением я заметил какого-то хмыря на газоне – это он, я был совершенно уверен.
– На вашем месте я бы не слишком им доверял, лучше перестраховаться.
И он побежал дальше, я не сделал ни малейшей попытки его остановить, я как раз хотел спросить, неужто он не боится света, он обернулся, и с таким видом, что я почувствовал себя полным идиотом, ну конечно нет, он не боялся света, кто ж спрашивает у демона, не боится ли он привидений, не задавайте дурацких вопросов, ха-ха.
Подъезжая к дому, все еще ошарашенный этой встречей, я заметил, что посеял мешочек с пилюлями.
Фактически я сейчас жил как на американских горках: это была игра – то взлетаешь на немыслимую высоту, то падаешь в бездну, все ниже и ниже, в какие-то странные, ошеломительные глубины; вся наша физическая, да и духовная среда абсолютно распалась, самое лучшее – относиться ко всему как к развлечению, одной из тех светских забав, в которые хорошо играть с друзьями, когда одолевает скука, – ты встречаешь мага Бирлиту в Черном Лесу, а у тебя осталось только десять очков Жизненной Силы и четыре звездочки Всевластья, что будешь делать, дружок? Мне очень жаль, сообщил я Марианне, но я потерял колеса.
Отключиться от этого бардака, вести себя так, словно сидишь перед видео, выкурив предварительно косячок. Что ж, думаю, я все-таки буду сражаться с магом Бирлиту.
