— А разве нет?
Правда ее слов делала их совершенно невыносимыми.
— Мне кажется, что подобная беседа никуда нас не приведет, — сказал он.
— Обидно.
Дэвид поглубже вдохнул, затем так же медленно выдохнул.
— Давно встала? — задал он первый пришедший на ум вопрос.
— В восемь.
«Итак, шесть долгих часов провела она без тебя. Разве не так?» — услышал он собственный упрек и кивнул. И вдруг приступ неудержимой зевоты овладел им. Не успев подавить его, он принялся зевать раз за разом.
— Ты не выспался? — спокойно поинтересовалась она.
— Нет, прекрасно выспался.
Выражение ее лица было непроницаемым.
— Но ты без конца зеваешь.
— Ну зеваю. — Его улыбка исчезла, едва успев возникнуть. — У меня, как у каждого человека, есть такое обыкновение.
— Это я заметила. — Эллен опустила взгляд на чашку, которую держала в руках, явно не желая продолжать пустой разговор.
Дэвид глубоко вздохнул, ему словно все время не хватало воздуха, и тут же нахмурился, почувствовав, что опять им овладела жажда.
— Дэвид, что все-таки случилось? — послышался ее вопрос.
— Ничего. — Он заерзал на сиденье, незнакомые прежде тревога и беспокойство снедали его. — Эллен, я, кажется, только что встал с постели. — Взглянув на нее, он внезапно потерял последние крохи терпения. — Хватит! Здесь невозможно жить, в этом коттедже. Мы должны немедленно уехать.
— Какая разница, где мы будем жить? — резонно возразила она. — Дело не в этом несчастном коттедже, а в нас самих.
Его охватил страх.
— Что ты, это не так. Все дело в этом коттедже.
Эллен покачала головой.
— Это не так, что тебе и самому прекрасно известно. Причиной неприятностей является наш с тобой брак. — Она печально опустила голову. — Вернее, то, что от него осталось.
Ее пальцы, побелевшие и судорожно сжатые, вцепились в край стола.
— Мне что, теперь всю оставшуюся жизнь провести в раскаянии и сожалении? — сердито спросил он. Мускулы всего его тела напряглись.
Эллен вскинула голову.
— Интересно, что бы ты чувствовал, если бы я затеяла адюльтер, подобный твоему?
Казалось, реальность перестала подчиняться разуму. Он не сомневался, что жена сейчас говорит о Джулии, но обвинения становились еще более тяжелыми, поскольку словно описывали его связь с Марианной.
— Это было вовсе не адюльтером, — слабо возразил он. — Я собирался жениться на ней.
— Почему же ты этого не сделал? — Она решительным жестом смахнула с лица слезы, будто стараясь смахнуть с сердца обиду, которая вызвала их.
— Мы что, сейчас опять начнем обсуждать все это? — Дэвид изо всех сил старался держать себя в руках и не давать волю гневу. — Опять пройдем через все эти мучения? И мне опять придется объяснять все это тебе? Хорошо. Объясняю. Я, видишь ли, не хотел терять то, что мы с тобой имеем.
— Что же это? — Голос ее дрожал и прерывался.
— Многое, Эллен. И если ты…
Но она не намерена была дать ему увести разговор в сторону.
— Называй это, как тебе угодно. Но твоя история — это самый настоящий неприукрашенный адюльтер.
— Ничего подобного. Наш брак почти перестал существовать к тому времени, когда я встретил Джулию.
Она снова пошла в атаку.
— Почему он перестал существовать? Ответь мне почему?
— Какое это теперь имеет значение?
— Я хочу знать.
— Причины этого тебе известны так же хорошо, как и мне. Слишком много времени отнимала работа. Двое маленьких детей. Мы почти никогда не оставались наедине. Эти проблемы стояли перед нами обоими. Какая теперь разница?
— От этого действительно не отмахнуться. — Теперь голос ее звучал твердо и решительно.
— Отчего?
— От того факта, что мы с тобой практически чужие друг другу.
— Понятно. — Он с трудом находил в себе силы вести эту беседу. — Понимаю, я был не прав все эти годы, считая, что мы с тобой имеем что-то общее.
— Ох! — Эллен старалась не подчиняться слабости и контролировать себя. — Конечно, что-то общее между нами было. Мы бы не прожили вместе двадцать один год, если бы не имели ничего, что притягивало нас друг к другу. Но этого оказалось недостаточно. Наши отношения оказались неглубокими, а потому непрочными. Тонкий ледок, что сковал поверхность, был недостаточно прочен, чтобы выдержать тяжесть реальных трудностей. Но главное совсем не в этом, Дэвид. Тебе известно, что я скоро стану бабушкой. Бабушкой, ты понимаешь это? А я едва ли знаю, что такое по-настоящему быть женой.
Дэвида обуревало странное чувство ирреальности происходящего. Казалось, что загадочная сила перенесла его в незнакомое и далекое место, а здесь сидит и слушает все эти слова кто-то другой. Разум уловил только тот примитивный довод, что Эллен собирается стать бабушкой. Но он силился проникнуть глубже, убедиться, что это всего лишь фрагмент всей правды, что сказано гораздо больше, чем он сумел понять.
— Известно ли тебе, какие чувства я испытываю? — продолжала она, обвиняюще глядя ему в глаза. — Те, которые испытывает человек, преданный другом. И теперь ты предаешь меня во второй раз.
Дэвид был потрясен. Этот удар заставил его внутренне сжаться, само его существо, кости, плоть отозвались жестокой болью.
— Конечно, я знаю, что это не так. Но чувствую я именно это. Потому что, как ты скрывал от меня ту историю, ты так же скрываешь от меня свою сущность. Всегда. Я ведь совершенно не знаю тебя, Дэвид. Не знаю твоей души. Ты можешь быть добрым и мягким человеком, с тобой подчас очень весело. Но я совершенно не знаю тебя. Может быть, так и должно быть? Я даже допускаю мысль о том, что я так же скрытна, как ты. Но видит бог, я не хочу этого и никогда к этому не стремилась. Если это и так, Дэвид, то только потому, что ты никогда не позволял мне рассказывать тебе о себе, о том, что я чувствую и что я думаю. Я никогда не делилась с тобой своими мыслями и переживаниями, потому что знала — тебе это совсем не интересно.
Мы никогда не обсуждали с тобой ничего, Дэвид. Никогда! Ни одной по-настоящему важной вещи — кто мы такие на самом деле, что мы думаем друг о друге, о нашем браке? Наши отношения были… были подобны айсбергу. То, что доступно глазу, представляет собой лишь малую его часть. Все самое главное погружено во тьму. Мы с тобой много говорили, но никогда не говорили о главном. Мы ничего не анализировали и не обдумывали. Мы не строили отношения, а словно избегали их. Мы притворялись, что мы женатые люди, вместо того чтобы быть женатыми на самом деле.
