Он глянул на Фуксию, желая удостовериться, что та узнала далекого юношу, и поразился выражению недоуменной сосредоточенности на ее смуглом лице, ее рту, приоткрытому как бы в легком волнении. К этому времени состоящий из человеческих тел крокодил уже огибал излуку озера далеко слева от тех, кто сидел на ковре. И внезапно остановился. Стирпайк, отделясь от слуг, спустился к воде. По-видимому, юноша отдал им какой-то приказ, поскольку они расселись меж береговых сосен, наблюдая за тем, как он, воткнув трость в грязь у кромки воды, снимает с себя одежду. Даже на таком расстоянии видно было, как горбятся его высокие плечи.
– Во имя всей и всяческой общественной деятельности, – сказал Прюнскваллор, – выходит, у нас появилось новое должностное лицо, не так ли? Приозерное предзнаменование предстоящего – свежая кровь в летнюю пору и лет еще сорок впереди. Занавес расходится, на сцену выпархивает скороспелка, ха-ха-ха! Чем это он там занят?
Фуксия негромко ахнула от удивления, ибо Стирпайк нырнул в озеро. За миг до этого он помахал им рукой, хотя на таком расстоянии невозможно было сказать, бросил ли он хотя бы взгляд в их сторону.
– Что это было? – спросила Ирма, поворачивая голову так плавно, как если бы шейные позвонки ее только что на славу смазали наилучшим маслом. – Я говорю «что это было?», Бернард. Мне показалось, будто что-то плеснуло, ты слышишь меня, Бернард? Я говорю, мне показалось, будто что-то плеснуло.
– Именно потому, – ответил ее брат.
– «Именно потому»? Что ты хочешь сказать, Бернард, этим «именно потому»? Как я устала от тебя! Я говорю, как я устала от тебя. Почему потому?
– Потому что услышанное тобой, мой мотылечек, весьма походило на всплеск.
– Но почему? И отчего мне не достался нормальный брат? Почему, Бернард, почему это весьма-походило-на-всплеск?
– Единственно потому, что это он и был, пава моя, – сообщил Прюнскваллор. – Аутентичный, неразбавленный всплеск. Ха! ха! ха! Совершенно неразбавленный всплеск.
– Ой! – вскрикнула госпожа Шлакк, хватаясь пальчиками за нижнюю губку. – Это ведь не акула, Доктор, сударь, не она? Ох, слабое мое сердце, сударь! Не акула?
– Чушь! – сказала Ирма. – Чушь, глупая вы женщина! Акулы в озере Горменгаст? Что за мысль!
Фуксия не отрывала глаз от Стирпайка. Плавал он хорошо и уже наполовину пересек озеро, тонкие белые руки его, согнутые в локтях под тупым углом, размеренно погружались в воду и выпрастывались из нее.
Голос Коры произнес:
– Я кого-то вижу.
– Где? – спросила Кларисса.
– В воде.
– Как? В озере?
– Да, другой воды тут нету, дура.
– Нет, другой нет.
– Значит, вся вода, какая тут есть, это та, у которой мы сидим.
– Верно, здесь только и есть воды, что этого сорта.
– А ты его видишь?
– Я еще не смотрела.
– Так посмотри.
– А нужно?
– Да. Сейчас же.
– О… вижу, мужчина. Ты видишь мужчину?
– Я же тебе о нем и сказала. Конечно, вижу.
– Плывет ко мне.
– Почему к тебе? Может, как раз ко мне.
– Почему?
– Потому что мы с тобой одно и то же.
– И в этом наше величие.
– И наша гордость. Не забывай о ней.
– Ничего, не забуду.
Обе уставились на приближавшегося пловца. Лицо его по большей части либо скрывалось под водой, либо ложилось на нее щекою, чтобы набрать воздуху в грудь, а потому им и в голову не пришло, что это Стирпайк.
– Кларисса, – сказала Кора.
– Да.
– Мы ведь тут единственные леди, ты да я, правильно?
– Правильно. И что?
– А то, что нам следует спуститься к воде и, когда он подплывет, оказать ему снисхождение.
– А это не больно? – спросила Кларисса.
– Почему до тебя не доходят самые простые слова? – Кора обратила взгляд к профилю Клариссы.
– Не понимаю, о чем ты? – пробормотала та.
– У меня нет времени, чтобы давать тебе уроки языка, – сказала Кора. – Да это и не важно.
– Не важно?
– Нет. Важно другое.
– Что?
– К нам плывут.
– Да.
– Значит мы должны сойти к воде, чтобы он засвидетельствовал нам свое почтение.
– Да… да.
– Ну так пойдем, возьмем его под наше покровительство.
– Сейчас?
– Да, сейчас. Готова?
– Вот встану и буду готова.
– Ну, закончила?
– Почти. А ты?
– Да.
– Тогда пошли.
– Куда?
– Не изводи меня своим невежеством. Просто иди за мной следом.
– Хорошо.
– Смотри!
– Смотри!
Стирпайк, нащупав ногами опору, встал. Вода плескалась прямо под его ребрами, донная тина сочилась между пальцами ног, и когда он, приветствуя бывших на берегу, поднял над головою руки, яркие капли осыпались с них искристыми нитями.
Фуксию охватило волнение. Ей понравилось то, что он сделал. Внезапно увидеть их, скинуть одежду, броситься в глубокую воду, перерезать, направляясь к ним, озеро, и наконец встать, задыхаясь, в воде, бурлившей вокруг его тонкой, гибкой талии – это было красиво; да и проделал он все единым духом, без подготовки.
Ирма Прюнскваллор, уже несколько недель не встречавшаяся со своим «кавалером», взвизгнула, завидев его восстающее из воды голое тело, и прикрыла лицо руками, подглядывая, впрочем, сквозь пальцы.
Нянюшка так и не разобрала, кто там такой стоит, и еще несколько месяцев после терялась в догадках.
Голос Стирпайк пронесся над мелководьем.
– Приятная встреча! – крикнул юноша. – Я только что вас заметил! Леди Фуксия! добрый день. Счастлив снова увидеть вас. Как вы себя чувствуете? Госпожа Ирма? Простите мне мою наготу. А вы, Доктор, как вы поживаете?
Затем он наставил темно-красные, близко посаженные глаза на близняшек, ковылявших к нему, совершенно не сознавая того, что лодыжки их уже поглотила вода.
– Вы промочили ноги, ваши светлости. Надо быть осторожней! Вернитесь назад! – с насмешливым опасением в голосе воскликнул юноша. – Вы оказываете мне слишком большую честь. Ради бога, вернитесь назад!
Кричать приходилось так, чтобы ничем не выдать власти, которую он возымел над ними. В общем-то, ему было вдвойне наплевать далеко ли зайдут они в воду – пусть хоть по самую шею. Но ситуация сложилась скользкая. Благопристойность не позволяла ему продвинуться дальше к берегу.
