Книга В доме веселья, страница 16. Автор книги Эдит Уортон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «В доме веселья»

Cтраница 16

— Он даже не прислал телеграмму, а просто нашел двуколку на станции. Вполне вероятно, что он еще не порвал с Бертой окончательно, — заключила миссис Тренор задумчиво и ушла раскладывать обеденные карточки.

Возможно, они и не порвали, думала Лили, но явно порвут в ближайшее время, или она вообще ничего не понимает. Если Селден пришел на зов миссис Дорсет, то это случилось на ее собственный страх и риск. Именно об этом свидетельствовал вечер накануне. Миссис Тренор, верная простому принципу радовать своих женатых друзей, посадила Селдена и миссис Дорсет рядом за ужином, но, согласно освященной веками традиции сводничества, рассадила Лили и мистера Грайса, поместив первую рядом с Джорджем Дорсетом, в то время как мистер Грайс оказался в паре с Гвен Ван Осбург.

Монолог Джорджа Дорсета не вторгался в пределы мыслей его соседки. Этот печальный человек с нарушенным пищеварением был озабочен поисками вредных ингредиентов в каждом блюде и отвлекался только на звук голоса жены. Но в этот раз, однако, миссис Дорсет не принимала участия в общем разговоре. Она, сидя рядом с Селденом, говорила ему что-то шепотом, презрительно повернув оголенное плечо к своему хозяину, а тот, далекий от обиды на пренебрежение, погрузился в излишества меню с радостной безответственностью свободного человека. Тем не менее для мистера Дорсета поведение жены было предметом такой очевидной озабоченности, что когда он не был занят удалением соуса с рыбы или извлечением непропеченных крошек из недр булочки, то вытягивал тонкую шею, дабы поймать взгляд супруги меж зажженных ламп.

Миссис Тренор рассадила мужа и жену по разные стороны стола, и потому Лили могла видеть миссис Дорсет, а бросив взгляд на несколько футов дальше, провести быстрое сравнение Лоуренса Селдена и мистера Грайса. Именно это сравнение положило начало ее гибели. Отчего еще так неожиданно зародился в ней интерес к Селдену? Лили знала его лет восемь или более: с тех пор как она вернулась в Америку, он стал частью ее биографии. Ей всегда доставляло удовольствие сидеть рядом с ним за обедом, она находила его приятнее многих других мужчин и смутно желала, чтобы он обладал и другими качествами, необходимыми для привлечения ее внимания. Но до сих пор она была слишком занята своими собственными делами и считала его просто одним из приятных аксессуаров своей жизни. Мисс Барт была заядлым читателем своего сердца и сообразила: ее внезапное увлечение Селденом связано с тем, что его присутствие пролило новый свет на ее окружение. Не то чтобы он был человеком особенно блестящим или исключительным, в его профессии его превосходили многие из тех, кто надоедал Лили на многочисленных утомительных обедах. Скорее он хранил некое социальное безразличие, счастливый дух беспристрастного наблюдателя зрелища, имея точки соприкосновения с толпой зевак вне огромной позолоченной клетки, в которой они все сгрудились. Каким же заманчивым мир вне клетки явился Лили, когда она услышала лязг дверцы, захлопнувшейся за ее спиной! В действительности, как она понимала, дверца никогда не хлопала, она всегда оставалась отворена, но большинство пленников походили на мух в бутылке: однажды попав туда, больше никогда не обретали свободу. Селден отличался от них, он всегда помнил, где выход.

В этом и был секрет его влияния на ее видение всего вокруг. Лили, уже не глядя на него, рассматривала мирок, отраженный на сетчатке его глаз. Это походило на то, как если бы розовые лампы были выключены и пыльный свет лился из окон. Она разглядывала длинный стол, по очереди изучая сидящих за ним: Гаса Тренора, с его грузной, плотоядной, втиснутой в плечи головой, выуживающего заливную ржанку, его жену на противоположном конце длинного берега с орхидеями, своей ослепительной красотой наводящую на мысли о витрине ювелирной лавки, сверкающей под электрическим светом. И между этими двоими — что за пустота! До чего скучны и тривиальны эти люди! Лили рассматривала их с презрительным нетерпением: Керри Фишер, с ее плечами, ее глазами, ее разводами, с ее привычкой вставлять скабрезные замечания; юный Сильвертон, который собирался жить на заработки от корректуры и писать эпические поэмы и который сейчас жил за счет друзей и научился критиковать трюфели; Элис Уизерэлл — ходячий список визитов, чьи самые пылкие убеждения сводились к формулировкам и украшениям приглашений на ужин; сам Уизерэлл, с его вечным нервным тиком согласия с собеседником, прежде чем тот откроет рот; Джек Степни, с уверенной улыбкой и тревожным взглядом, сидящий на равном расстоянии между шерифом и наследницей; Гвен Ван Осбург, со всей своей бесхитростной безапелляционностью девушки, которой всегда твердили, что нет на свете никого богаче ее отца.

Лили усмехнулась такой классификации своих друзей. А ведь всего несколько часов назад они выглядели в ее глазах совсем иначе! Тогда они символизировали то, к чему она стремилась, теперь — то, что она отринула. Еще в полдень они казались воплощением блестящих качеств, а теперь она видела, что они просто скучные болтуны. Под блеском их возможностей Лили открывалась нищета их достижений. И не то чтобы она хотела видеть друзей более бескорыстными — скорее более колоритными. И она стыдилась даже воспоминаний о том, что всего несколько часов назад чувствовала центростремительную силу, притягивающую ее к их образу жизни. Она зажмурилась на мгновение, и праздная жизнь, выбранная ею, простерлась перед ней, как длинная чистая дорога без колдобин и поворотов, ибо истиной было то, что она катила по ней в карете, вместо того чтобы тащиться пешком, а ведь иногда пешеходы имеют преимущество воспользоваться коротким путем, в котором отказано ездокам.

Ее вспугнуло фырканье, которое мистер Дорсет, казалось, извлек из недр своей тощей шеи.

— Вы только посмотрите на нее! — воскликнул он, обращаясь к мисс Барт с похоронным оживлением. — Прошу прощения, но просто гляньте на мою жену, как она дурачит этого беднягу! Можно подумать, она бранит его, но, поверьте, на самом деле все наоборот.

Предупрежденная столь трагикомическим тоном, Лили удостоила внимания зрелище, разрекламированное мистером Дорсетом. И действительно, как он и описал, казалось, что миссис Дорсет более активно выступает на сцене, чем ее сосед, который отвечал на ее заигрывания спокойными жестами, не отвлекаясь от обеда. То, что Лили увидела, восстановило ее чувство юмора, и, учитывая своеобразную боевую раскраску, в которую рядились матримониальные страхи мистера Дорсета, она спросила весело:

— Разве вы не ревнуете ее до ужаса?

Дорсет встретил реплику с восторгом.

— О, до отвращения, до печеночных колик, до бессонницы по ночам. Врачи утверждают, что именно бешеная ревность вредит пищеварению. Я не могу съесть и ложку вот этого, знаете ли, — добавил он вдруг, отодвинув тарелку с дымящимся содержимым, и Лили, ко всему привычная, сосредоточила свое лучезарное внимание на его бесконечном осуждении всех окрестных поваров, с сопутствующими тирадами о ядовитом свойстве топленого сливочного масла.

Не так часто он находил благодарного слушателя, и, будучи не только диспептиком, но и мужчиной, возможно, изливая жалобы в сострадательное ушко, он не оставался безучастным к его розовому изяществу. Во всяком случае, он занимал Лили так долго, что уже раздавали сладкое, когда она поймала фразу с дальней стороны, где мисс Корби, записная юмористка всей компании, поддразнивала Джека Степни в связи с его приближающейся помолвкой. Обязанностью мисс Корби было шутовство, она всегда вступала в разговор с кульбита.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация