— Дорогая мисс Лили, очень жаль, если между нами возникло какое-то недоразумение, но раньше вы дали мне понять, что мои притязания безнадежны, и я об этом больше и не помышлял.
От этой прямоты у Лили кровь застучала в висках, но она смирила минутный приступ гнева и проговорила с кротким достоинством:
— Мне некого винить, кроме себя самой, если у вас возникло впечатление, будто мое решение окончательно и бесповоротно.
Ее способность играть словами всегда была для него непостижима, и он в растерянности молчал, не зная, что ей ответить. Она же протянула руку и прибавила с легкой печалью в голосе:
— Прежде чем мы простимся навсегда, я хотела бы поблагодарить вас за то, что вы когда-то думали обо мне.
Это прикосновение, эта ускользающая нежность во взоре затронули самые уязвимые струнки Роуздейла. Ее исключительная недостижимость, дистанция, которую она держала без малейшего намека на презрение, только сильнее возбуждали его, отказаться от нее он был не в состоянии.
— Зачем вы говорите о прощании? Чего бы нам не остаться хорошими друзьями? — затараторил он, удерживая ее ладонь.
Она мягко высвободила руку.
— А как вы представляете себе эту дружбу? — спросила она с мимолетной улыбкой. — Любить меня и не жениться на мне?
Роуздейл засмеялся с явным облегчением:
— Ну… вот в чем дело, я думаю… Я не могу не любить вас, не представляю, какой мужчина смог бы. Но я не собираюсь делать вам предложение, пока способен от этого воздержаться.
Она по-прежнему улыбалась.
— Мне нравится ваша откровенность, но, боюсь, едва ли наша дружба может продолжаться при таких условиях.
Она двинулась прочь, давая понять, что они дошли до финальной точки, а он прошел следом за ней несколько шагов, озадаченный тем, что позволил ей в конце концов удержать инициативу в игре.
— Мисс Лили, — заговорил он порывисто, но она шла, будто не слыша его слов.
Он ускорил шаг и, нагнав ее, взял за руку, словно умоляя не уходить.
— Мисс Лили, не убегайте вот так. Как же с вами чертовски трудно. Но вы сами говорили откровенно, и я не понимаю, почему вы не позволяете мне говорить вам правду.
Она вскинула брови, инстинктивно отшатнувшись от его прикосновения, но не пыталась уклониться от его слов.
— У меня создалось впечатление, что вы не собирались спрашивать на то моего согласия, — возразила она.
— Так отчего бы вам тогда не выслушать, почему я это сделал? Мы с вами не такие новички, чтобы чуть большая откровенность могла ранить кого-то из нас. Я от вас без ума — это не новость. Я влюблен в вас даже сильнее, чем год назад. Но должен признать, что сейчас все по-другому. Обстоятельства переменились.
Она отвечала ему, по-прежнему сохраняя ироническое самообладание:
— Вы имеете в виду, что теперь я уже не столь завидная партия, как вам казалось.
— Да, это я и имею в виду, — подтвердил он решительно. — Я не собираюсь доискиваться, что же произошло. Я не верю россказням о вас — я не хочу им верить. Но они никуда не денутся, и то, что я им не верю, никак не меняет дела.
Лили вспыхнула, кровь застучала в висках, но напряжением воли она сдержала резкость, уже готовую было сорваться с губ, и спросила, спокойно глядя ему в лицо:
— То, что эти россказни — ложь, разве не меняет дела?
В ответ он оценивающе ощупал ее своими маленькими глазками, и она невольно почувствовала себя не более чем отменным человеческим товаром.
— Я уверен, такое случается в романах, но не в реальной жизни. Вы это знаете не хуже меня, если уж говорить начистоту. В прошлом году я безумно хотел на вас жениться, но вы на меня и не глянули. А в этом — ну, вы вдруг обратили на меня внимание. Итак, что изменилось за это время? Ваша ситуация — вот что. Тогда вы думали, что можете найти себе кого получше, а теперь…
— Вы полагаете, что теперь вы можете? — с иронией в голосе перебила она.
— А что?.. Да, я могу. — Он стоял перед ней, засунув руки в карманы, грудь его упрямо выпирала из яркого жилета. — Да сами посудите: я за этот прошедший год сильно продвинулся, работая над своим положением в обществе. Думаете, это смешно? А чего я должен отрицать, что хочу попасть в высшее общество? Никто не стыдится сказать, что желает приобрести конюшни с лошадьми или картинную галерею. Ну а я выбрал высший свет — это просто иной вид хобби. Возможно, я хочу сойтись даже с теми людьми, которые в прошлом году меня не замечали, — если для вас так звучит приятнее. В любом случае я хочу быть принятым в лучших домах, и я этого добиваюсь, мало-помалу. Но я знаю, что самый верный способ оттолкнуть от себя правильных людей — это водить дружбу с неправильными, поэтому стараюсь избежать ошибок.
Мисс Барт стояла перед ним в молчании, которое могло выражать как насмешку, так и невольное уважение к его откровенности, и он продолжил после краткой паузы:
— Вот и все, как видите. Я влюблен в вас больше, чем когда бы то ни было, но если женюсь на вас, удача от меня отвернется, и я потеряю все, чего с таким трудом добивался все эти годы.
Лили выслушала это, и на лице ее не было ни тени негодования. Ей, так долго вращавшейся в обществе, где все окутано паутиной фальши, было так свежо и ново выйти на дневной свет неприкрытого практицизма.
— Я понимаю вас, — сказала она. — В прошлом году я могла быть вам полезна, а теперь могу только помешать. Мне нравится ваша честность. — И она с улыбкой протянула ему руку.
И снова этот жест поколебал самообладание Роуздейла.
— Бог ты мой, да вы просто молодец! — воскликнул он и, поскольку она уходила все дальше, вдруг бросился за ней. — Мисс Лили, стойте! Вы знаете, я не верю этим сплетням — я уверен, что все они были распущены женщиной, которая ни минуты не колебалась, жертвуя вами ради своей выгоды.
Лили раздраженно отстранилась: легче было перенести его наглость, чем терпеть его сочувствие.
— Вы очень добры, но я не вижу нужды в дальнейшем обсуждении этой темы.
Однако Роуздейл, непробиваемый от природы, смел ее сопротивление с необычайной легкостью.
— Я не хочу ничего обсуждать. Я просто хочу, чтобы между нами не было недомолвок, — настаивал он.
Она остановилась невольно, привлеченная какой-то новой идеей, от которой его взгляд и его голос изменились, и он продолжил, глядя ей прямо в глаза:
— Что меня интересует, так это почему вы так долго выжидаете случая расквитаться с этой женщиной, она ведь давно у вас в руках.
Она молчала, захлестнутая удивлением, а он подошел ближе еще на шаг и спросил ее напрямик, понизив голос:
— Почему вы не воспользуетесь письмами, которые вам продали в прошлом году?
От этого вопроса мисс Барт лишилась дара речи. Поначалу она думала, что он строит догадки главным образом о ее предполагаемом влиянии на Джорджа Дорсета, — столь бесцеремонные намеки как раз были в духе Роуздейла. Но теперь она видела, насколько промахнулась, и удивление от того, что он посвящен в секрет этих писем, до поры не позволило ей распознать истинного смысла его слов.
