— А!
Положив трость и поставив свечу, он опустился на колени, чтобы открутить вентиль пара.
Эдит села напротив и прислонилась к кафельной стене, но отпрянула, когда холод от стены проник сквозь халат. Она сонно наблюдала за Лайонелом. Колеблющееся пламя двух свечей и колышущиеся тени на стенах и потолке словно пульсировали у нее перед глазами. Она ненадолго закрыла их, а открыв снова, заметила, что начинает оценивать размеры нависшей над Лайонелом тени на потолке. Тень словно каким-то образом расширялась. Как это возможно? Воздух в помещении был недвижим, и свечи теперь горели ровно. На стенах и потолке виднелась лишь тень Барретта, возящегося с вентилем.
Эдит снова зажмурилась и покачала головой. Она могла поклясться, что края тени расползаются, как клякса. Она подвинулась на скамье. В помещении было тихо, слышалось лишь дыхание Барретта. «Ладно», — подумала Эдит и попыталась сказать это громко, но что-то удержало ее.
Она всмотрелась в тень. Ведь раньше она не доходила до угла? Надо убираться отсюда. Может быть, ничего страшного, но лучше уйти.
Эдит ощутила, как цепенеет. Она увидела, точно увидела, как участок освещенной стены темнеет.
— Лайонел!
Ее возглас был еле слышен, горло словно ослабло. Она с трудом глотнула.
— Лайонел!
Голос наконец прорвался, и Барретт, вздрогнув, резко обернулся.
— В чем дело?
Эдит захлопала глазами. Тень на потолке снова выглядела нормально.
— Эдит?
Она набрала в легкие воздуха.
— Пойдем отсюда!
— Нервы?
— Да, мне... видится что-то.
Она слабо улыбнулась. Ей не хотелось говорить ему. И все же надо было. Если это что-то значит, он должен знать.
— Мне показалось, что тень растет.
Барретт встал, взял трость и подсвечник и подошел к жене.
— Это возможно, но после бессонной ночи в этом необычном доме я склонен думать, что у тебя разыгралось воображение.
Они вышли из парилки и пошли вдоль бассейна. «Это воображение», — уверяла себя Эдит. Она даже улыбнулась. Слыханное ли дело — привидение в парилке?
* * *
7 ч. 33 мин.
Флоренс тихонько постучала в дверь комнаты Фишера. Не услышав ответа, она постучала снова.
— Бен!
Он сидел на кровати с закрытыми глазами, прислонившись головой к стене. На столе справа от него оплыла свеча. Флоренс двинулась через комнату, загородив ладонью пламя своей свечи. «Бедняга», — подумала она, остановившись у кровати. Лицо его осунулось и побледнело. Флоренс подумала, что он, наверное, почти не спал в эту ночь. Бенджамин Франклин Фишер — величайший американский медиум столетия. Его пребывание в доме профессора Гэлбрета в Марксовском колледже явилось самым невероятным проявлением парапсихических способностей со времен расцвета Хоума и Палладино
[5]
. Она с жалостью покачала головой. Теперь это эмоциональный калека, бывший Самсон, сам лишивший себя силы.
Флоренс вернулась в коридор и, как можно тише закрыв за собой дверь, посмотрела на дверь комнаты Беласко. Вчера они с Фишером ходили туда, но атмосфера там была на удивление спокойной, совсем не такой, как она ожидала.
Она пересекла коридор и снова вошла туда. Это были единственные двухкомнатные апартаменты в доме, гостиная и ванная располагались внизу, а к спальне на антресолях вела изогнутая лестница. Флоренс направилась туда и стала подниматься по ступеням.
Кровать была сделана еще в шестнадцатом веке, во французском стиле, с замысловатыми резными колоннами, толстыми, как телеграфные столбы, и вырезанными на спинке в изголовье инициалами «Э. Б.». Сев на нее, Флоренс закрыла глаза и отдалась впечатлениям, желая убедиться, что это не Беласко был ночью у нее в комнате. Она открыла свое сознание насколько возможно, не позволяя себе, однако, войти в транс.
И в голове начали тесниться образы. Ночь, комната, горят лампы. Кто-то лежит на кровати. Какая-то фигура усмехается. Календарь за 1921 год. Человек в черном. Чувствуется резкий запах ладана. На кровати мужчина и женщина. Картина. Слышны ругательства. У стены валяется бутылка из-под вина. Женщина с рыданиями бросается через перила балкона. В тиковый паркет впитывается кровь. Фотография. Детская кроватка. Нью-Йорк. Календарь за 1903 год. Беременная женщина.
Рождение ребенка. Мальчик.
Флоренс открыла глаза. «Да, — кивнула она. — Да».
Она спустилась по лестнице и вышла из комнаты, а через минуту уже входила в обеденный зал, где завтракали Барретт с женой.
— Вы уже встали? Хорошо, — сказал Барретт. — Завтрак только что принесли.
Флоренс села за стол и взяла себе маленькую порцию омлета и кусочек тоста; днем ей не удастся устроить сеанс, так как надо дождаться, пока установят кабинет. Она обменялась несколькими ремарками с миссис Барретт, ответила на вопросы самого Барретта, сказав, что, по ее ощущению, лучше дать Фишеру поспать и не будить его, а потом наконец проговорила:
— Кажется, я отчасти получила ответ, кто вселился в этот дом.
— Да ну?
Барретт посмотрел на нее с интересом, явно скорее вежливым, чем искренним.
— Тот голос, что предостерегал нас. Тот стук по столу. Личность, что ночью явилась мне в комнате. Молодой человек.
— И кто же это? — спросил Барретт.
— Сын Беласко.
Они молча посмотрели на нее.
— Помните, мистер Фишер говорил о нем.
— Но разве он не сказал, что сам не уверен, был у Беласко сын или нет?
Флоренс кивнула.
— Но он был. И теперь он здесь, мучается и страдает. Должно быть, он стал духом в ранние годы — мне ощущается, чуть за двадцать. Он очень молод и очень напуган — а поскольку напутан, то очень зол и враждебен. Я верю, что, если мы убедим его войти с нами в контакт, часть темных сил исчезнет.
Барретт кивнул. «Не верю ни слову», — подумал он и сказал:
— Это очень интересно.
«Я знаю, что он мне не верит, — подумала Флоренс, — но все равно лучше сказать ему, что я думаю».
Она уже хотела сменить тему, когда послышался громкий стук в дверь. Пившая кофе Эдит вздрогнула и облилась. Барретт улыбнулся ей.
— Наверное, привезли генератор. И надеюсь, плотника тоже.
Он встал, взял трость и подсвечник и двинулся к большому залу, потом остановился и оглянулся на Эдит.
— Полагаю, нет никакой опасности в том, чтобы оставить вас на время одних, пока я открою дверь, — помолчав, проговорил он.
Проковыляв через большой зал и вестибюль, Барретт открыл входную дверь и увидел на крыльце представителя Дойча с поднятым воротником и зонтиком в руке. Оказалось, что на улице дождь.
