Крик ужаса вырвался из горла Флоренс, когда разлагающаяся плоть проникла в нее.
* * *
23 ч. 43 мин.
Фишер дернулся и вскрикнул, услышав вопль из соседней комнаты.
Несколько мгновений он сидел неподвижно, скованный страхом. Потом как будто кто-то вздернул его на ноги и провел через комнату. Распахнув дверь, он бросился в коридор, повернул ручку двери в комнату Флоренс и толкнул.
Дверь была заперта.
— О Боже!
Он в панике огляделся, безумные вопли Флоренс выкачали из него все силы. Фишер взглянул на дверь в комнату Барретта. Она вдруг открылась, и выглянула Эдит с напряженным и тревожным выражением на лице.
Бросившись по коридору, Фишер приволок тяжелое деревянное кресло и начал колотить им в дверь. Вопли прекратились. Он продолжал колотить креслом в дверь. Одна ножка подломилась.
— Черт!
Как сумасшедший колотя в дверь, он краем глаза увидел, что Барретт и Эдит спешат к нему.
И вдруг косяк отлетел и дверь распахнулась. Отбросив сломанное кресло, Фишер включил свет и ворвался внутрь.
При виде Флоренс он потерял дар речи. Эдит упала в обморок.
— Боже мой, — пробормотал Барретт.
Она голая, раскинув ноги, лежала на спине с широко раскрытыми глазами, уставившись в потолок в совершенном потрясении.
Ее тело было все в синяках, исцарапано, истерзано и кровоточило.
Фишер снова взглянул ей в лицо — лицо женщины, только что сошедшей с ума. Ее губы слабо шевелились. Он заставил себя нагнуться и прислушаться. Сначала слышалось лишь горловое хрипение, а потом она прошептала:
— Заполнена.
Флоренс уставилась на него широко раскрытыми немигающими глазами.
— Заполнена.
— Чем? — не удержался от вопроса Фишер.
И с ужасающей неожиданностью она заулыбалась.
24 декабря 1970 г.
7 ч. 19 мин.
Фишер сгорбился в кресле, глядя на Флоренс. Он всю ночь не сомкнул глаз. Когда таблетки Барретта наконец усыпили ее, он подтащил к ее кровати тяжелое кресло, а Барретт и Эдит удалились в свою комнату — Барретт обещал через несколько часов вернуться, чтобы осмотреть Флоренс, но так и не пришел. Фишер и не ожидал его возвращения, зная, насколько Барретт измучился, физически и душевно, за два дня пребывания в Адском доме.
Поежившись от озноба, он выпрямился, потер глаза и зевнул. Интересно, сколько сейчас времени? Хорошо бы выпить кофе. С усилием встав на ноги, Фишер побрел в ванную, открыл кран с холодной водой и подставил правую ладонь под ледяную струю. Нагнувшись, он плеснул водой в лицо и поморщился от жгучего холода, потом выпрямился и посмотрел на свое отражение в зеркале на шкафу. С подбородка капала вода. Фишер подул на зеркало, оставив на нем туманное пятно, потом снял с вешалки полотенце и прижал к лицу.
Он вернулся в спальню и, встав у кровати, посмотрел на Флоренс. Она казалась спокойной — красивая спящая женщина. Всю ночь было не так. Несмотря на снотворное, она спала неспокойно, дергаясь, постанывая, словно от боли, содрогаясь от внезапных припадков. Ему хотелось разбудить ее, вывести из одолевавших ее кошмаров. Но оказалось, что в этом нет нужды. Через неожиданные интервалы она просыпалась сама, выпучив глаза, с искаженным от страха лицом. Каждый раз он брал ее за руку, стараясь не морщиться, когда она до боли сжимала ему руку побелевшими, как кости, пальцами. Флоренс ничего не говорила, а спустя какое-то время закрывала глаза и через несколько секунд снова засыпала.
Фишер моргнул и вышел из задумчивости. Флоренс проснулась и смотрела на него. Ее лицо ничего не выражало, как будто никогда раньше она его не видела.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Фишер.
Она не ответила, неподвижно уставившись на него остекленевшими, как у куклы, глазами.
— Флоренс!
Она издала горловой звук и глотнула. Фишер встал и принес из ванной стакан воды.
— Возьмите.
Он протянул ей стакан.
Флоренс не пошевелилась. Фишер подержал стакан, потом поставил на столик у кровати. Взгляд Флоренс переместился туда же, потом перескочил на лицо Фишера.
— Вы можете говорить? — спросил он.
— Вы были здесь всю ночь? — наконец с трудом произнесла она.
Фишер кивнул.
Ее взгляд переместился на кресло, потом она снова испытующе посмотрела ему в глаза.
— Там?
— Да.
Она презрительно хмыкнула:
— Болван,— и оценивающе осмотрела свое тело. — Мог бы переспать со мной.
Фишер настороженно ждал.
Она сбросила одеяло с груди.
— Кто надел на меня ночную рубашку?
— Я.
Флоренс презрительно улыбнулась.
— Шутите? — спросила она.
— После того, как мы вас вымыли.
Что-то вспыхнуло в ее глазах — взрыв осознания. Ее тело сотрясли конвульсии.
— О Боже! — прошептала Флоренс, и глаза ее наполнились слезами. — Он во мне.
Она протянула к нему дрожащую руку.
Фишер взял ее руку в ладони и сел рядом на кровати.
— Мы разделаемся с ним.
Флоренс покачала головой.
— Разделаемся. — Он сжал ей руку.
Флоренс так быстро вырвала ее, что он не смог удержать, и начала расстегивать рубашку на груди.
— Что вы делаете?
Она пропустила его слова мимо ушей и, тяжело дыша, распахнула края рубашки, показывая грудь. Фишер поморщился от увиденного. Следы зубов вокруг сосков побагровели и казались воспаленными. Флоренс взялась руками за груди и сдавила, чтобы соски выпрямились и затвердели.
— Посмотрите, — сказала она.
Фишер схватил ее за руки и отвел их в стороны. Через мгновение Флоренс утратила жесткость и со слабым стоном положила голову на подушку. Фишер укрыл ее до подбородка одеялом.
— Сегодня утром я увезу вас отсюда.
— Он солгал мне, — едва слышно выговорила она. — Сказал, что это единственный выход.
Фишеру стало плохо.
— Вы по-прежнему верите, что Дэниэл...
— Да! — Она вдруг отвернулась. — Я знаю, что он существует. Я нашла в церковной книге запись о нем. — Флоренс заметила его испуганный взгляд. — Он привел меня туда, чтобы доказать, что существует. Это он всегда не пускал меня туда. Он разузнал про моего брата, взял его из моего сознания — как вы и говорили. Он знал, что я поверю ему, поскольку память о смерти брата заставит меня поверить. — Она снова вцепилась в руку Фишера. — О Боже, он во мне, Бен! Я не могу от него избавиться. Даже разговаривая с вами, я чувствую, что он там и ждет момента, чтобы взять власть надо мной.
