— Ты должен был понять, что если один идиот согласился заплатить за карты двадцать тысяч, то обязательно найдется другой, который заплатит в два раза больше! Даже в два с половиной раза больше!!
— Но как я мог это понять?!
— Ты ведь Мамоцких, Фима! Предки тяжелым трудом собирали имущество! Ночи не спали! Горели на работе! Себя не жалели! А ты пустил все по ветру!
— Он коллекционер! Он чокнутый коллекционер!!
Роберто подождал, пока физиономия чада не станет цвета вареного рака, откашлялся и громким голосом спросил:
— Карт у вас нет?!
Мамоцких притихли.
— Шкатулки у вас нет?
— Нет.
На Ефима было жалко смотреть. Воловьи глаза наполнились слезами, губы и пальцы дрожали, но мальчик-переросток не плакал, сдерживался, мама вырастила его стойким.
— Я хочу знать, у кого сейчас находится моя шкатулка.
— Сколько вы заплатите за информацию? — Старуха взяла переговоры в свои руки. — Нам нужны деньги.
— Сотня вас устроит? — брезгливо поинтересовался Чернышев, открывая бумажник.
— Пять тысяч, — отрезала мадам Мамоцких. — Наличными.
— И думать забудьте.
— В таком случае до свидания.
— В таком случае мне придется организовать вам неприятности, — вздохнул Роберто. — Поверьте, я приму это решение без радости, но лучше я заплачу бандитам, чем…
— Я тебе покажу неприятности! — взорвалась старуха, и бородавка победоносно взлетела вместе с вздернутой верхней губой. Обнажились зубы. — Ты у меня эти неприятности на всю жизнь запомнишь! Да ты знаешь, кто я? Ты знаешь, с кем связался?! Мы Мамоцких, щенок! Мамоцких!! Мы эту страну строили! Тебя полиция в порошок…
Чернышев устало вытащил из наплечной кобуры пистолет — наблюдательное семейство не заметило эту деталь его туалета — и выстрелил в дубовый буфет. Грохот выстрела и звон разбитого стекла заставили старуху заткнуться и вновь схватиться за сердце, а чадо — соскочить со стула на пол. Через полминуты над столешницей появились робкие воловьи глаза.
— Теперь мы можем поговорить, как взрослые люди, — улыбнулся Роберто.
Мамоцких жестами показали, что они не против.
— Вот и славно.
Чернышев не боялся, что выстрел привлечет чье-либо внимание: карманная «беретта» звучала довольно приглушенно, к тому же дом Мамоцких располагался далеко от соседских построек. Демонстрируя семейству свою уверенность, Роберто медленно прошелся по гостиной, постоял, задумчиво почесывая стволом пистолета затылок, после чего продолжил интересную беседу:
— Значит, так, друзья. Вашу ценную информацию я оцениваю в полсотни. Это большие деньги, и они вам пригодятся. Согласны?
Спорить с графом Чернышевым никто не стал. Роберто улыбнулся и вытащил из бумажника несколько потрепанных ассигнаций.
Едва он захлопнул дверцу «Ягуара», бронированную, с наглухо тонированными стеклами, непрозрачная перегородка, делящая салон на две части, бесшумно опустилась, и Клаудия небрежно произнесла:
— У тебя недовольный вид. — И пригубила шампанское из хрустального бокала.
Огромные глаза с красными зрачками неподвижно смотрели на чела. Затягивающие глаза. Роберто знал, что специфическая магия масанов позволяет управлять разумными, брать под гипнотический контроль и челов, и более древних существ. Знал, но искренне надеялся, что кровавая ведьма Бруджа не оттачивает на нем свое мастерство. Только эта надежда помогала Чернышеву выдерживать взгляды Клаудии.
— Ты какой-то взъерошенный, — прошелестел Александр.
Черные губы девушки чуть изогнулись. Тень улыбки? Призрак презрительной гримасы? Сегодня Клаудия отдала предпочтение черному: черные тени на глазах и помада, черный лак на длинных ногтях. Короткое черное платье, оставляющее открытыми стройные ноги в черных чулках, блестящие туфли.
— Он боится сказать нам правду.
Роберто прочитал насмешку в ее огромных глазах, разозлился:
— Вы не даете мне и слова сказать.
— Зато мы видим твои пустые руки.
А вот в глазах барона насмешки не наблюдалось. Чернышев почувствовал, что Бруджа еле сдерживается.
— Мы заключили пари, — объяснила Клаудия. — Я сказала отцу, что ты придешь без шкатулки. Он не поверил и теперь должен мне одно желание.
Алые зрачки на мгновение расширились, а крылья тонкого носа раздулись — что же за желание загадала дочка барона?
— Хватит болтать, — буркнул Бруджа. На этот раз его голос напоминал шелест железных листьев. — Почему ты не принес шкатулку?
— К сожалению, все пошло не совсем так, как планировалось, — вздохнул Чернышев. — У челов ее нет.
— Ты проиграл, Александр, — рассмеялась Клаудия.
— Даже в шутку не смей так говорить!
— Я не шучу. Я имею в виду наше пари.
Барон жестко посмотрел на Роберто.
— Ты хочешь сказать, что ошибся и вышел не на тех челов?
— Я…
— Он хочет сказать, что планы нарушены самым непредвиденным образом, — перебила Чернышева девушка. — Разве не понятно?
Бруджа скрипнул зубами. «Хороший признак, — меланхолично подумал Роберто. — Если бы у него росли иглы, он бы не смог издать подобный звук…»
— Куда она подевалась? — после небольшой паузы осведомился Александр.
— Челы отдали шкатулку за долги.
— Надеюсь, не продешевили? — усмехнулась Клаудия.
— Двадцать тысяч.
— А ты предложил им пятьдесят?
— Да.
— Представляю, как эти ублюдки убивались.
— Клаудия, прошу тебя не острить, — скривился барон.
— Успокойся, Александр, — перебила отца девушка. — Разве я не обещала тебе трудности и нарушение всех возможных планов? Разве я не говорила, чтобы ты готовился к сложному испытанию, а не к туристической поездке?
— Обещала.
— Все так и получилось.
К своему удивлению, Чернышев увидел, что Бруджа действительно успокоился. Неужели был готов к неудаче? Барон открыл бутылку, наполнив салон упоительным ароматом игристого вина провинции Шампань, и повелительно кивнул Роберто:
— Поехали.
* * *
Жилой комплекс «Воробьевы горы».
Москва, улица Мосфильмовская,
4 ноября, четверг, 22.22
