«Кого я должен убить?»
«Человек с улицы не подойдет. Должен умереть тот, кто имеет влияние на твою судьбу».
Гори или Цвания? Крылов размышлял недолго: Цвания. Ликвидация Автандила наделает слишком много шума. Уберем Давида и предложим Гори договориться. Уверен, абрек не ждет подобной наглости.
«Как я это сделаю? Моего врага хорошо охраняют».
«Кто охраняет?» И столько презрения прозвучало в голосе барона, что Крылов покраснел. «Твое дело маленькое, чел Никита: убей. А условия я обеспечу. И условие, и алиби. Да что я? „Королевский Крест“ все сделает».
И вскоре Крылов понял, что Александр имел все основания для презрения.
Они вышли из квартиры — телохранители не шевельнулись. Один продолжал читать журнал, второй дремал на стуле. Когда Никита и Бруджа входили в лифт, кто-то из охранников чихнул, но Крылов даже не обернулся.
«Главное — не забывай, что ты невидим! Ты можешь таращиться человеку в глаза, орать на него, сигналить — он все равно в тебя врежется. Он тебя не видит».
Морок, это называется морок…
Выводя из подземного гаража «Мерседес», Никита едва не врезался в «Жигули», долго стоял, дожидаясь, когда на дороге не останется машин. Все это время шлагбаум оставался поднятым, а сидящие в будке охранники смотрели сквозь них. Никита чувствовал себя среди слепых.
— На улице я изменю формулу морока, нас станет видно.
— Но…
— Не волнуйся, — усмехнулся барон. — Вместо «Мерседеса» челы увидят «БМВ», а вместо нас — двух симпатичных девушек. Так пойдет?
— Пойдет.
«Мое дело маленькое: убить, а все остальное он обеспечит…»
Александр покосился на не по-осеннему яркое солнце и прикоснулся к засверкавшему на груди рубину:
— Долго нам ехать?
— Как пробки, — пожал плечами Никита.
— Постарайся побыстрее.
«Мерседес» они оставили в квартале от «Изумруда», пешком добрались до казино, вошли внутрь. Неподалеку от здания Бруджа вновь сделал их невидимыми, так что вопросов у охраны не возникло. Не заметила их и видеокамера, не среагировала рамка детектора, хотя у Крылова был пистолет.
— Где кабинет, знаешь?
— Конечно.
На втором этаже. Давид не подвел, оказался на месте. Открыв дверь, Никита сразу же увидел склонившегося над бумагами Цвания. Рядом застыли Какадзе и девушка в блузке и мини-юбке — секретарша? Цвания что-то говорил, не поднимая головы от бумаг, но Крылов не прислушивался. А вот Какадзе и девушка были куда внимательнее, девушка даже записывала указания в блокнот.
Черноволосая. Худенькая. На мгновение Никита подумал, что надо дождаться, когда Цвания останется один, что это неправильно — убивать девушку. Какадзе еще куда ни шло, но девушка…
А потом Бруджа снял морок.
Девушка вскрикнула. У Какадзе отпала нижняя челюсть. Ошеломленный Давид поднял голову.
И Крылов забыл о том, что не следует трогать девушку, потому что в глазах Цвания вспыхнула ненависть. Дикая ненависть, направленная на него, на Крылова. И за волной этой ненависти позабылась худенькая, черноволосая… тем более что барон уже выстрелил в нее, открывшую рот, чтобы закричать, и на белой блузке появился некрасивый красный цветок.
А следующая пуля навсегда успокоила Какадзе.
А потом Александр посмотрел на Никиту и жестко сказал:
— Твоя очередь.
И ненависть в глазах Цвания уступила место страху. А затем ушел и он — вместе с жизнью.
— Молодец! — одобрил барон.
Крылов подошел к упавшему Давиду, еще два раза выстрелил ему в грудь, достал карту и смочил ее кровью врага.
Глава 6
Венеция, 1785 год
То, что его нашли именно здесь, Сен-Жермена не удивило: все знали, что он не пропускает восхитительные карнавалы города каналов. Вычислить, у кого именно из венецианских аристократов он гостит, тоже не составляло труда — дружбой с графом гордились. Установили наблюдение за домами, подкупили слуг — в общем, почувствовав пристальное внимание к своей персоне, Сен-Жермен не удивился. Даже похвалил про себя незнакомцев: разыскать его в веселящейся толпе все-таки легче, чем прочесывать европейские замки, гадая, куда на этот раз запропастился неуловимый граф. Похвалил и продолжал веселиться как ни в чем не бывало, рассудив, что этикет не позволит преследователям проявить свой интерес до окончания карнавала. Так, собственно, и получилось.
Дни под маской протекли стремительно, как вода в речной стремнине. Вино, сладкие интрижки и две дуэли — время было потеряно не зря. В последнюю ночь Сен-Жермен намеренно громко сообщил друзьям, что собирается отдохнуть как минимум неделю:
«Запрусь и буду спать. Курить трубку и спать. Ну, может, немного вина».
«Вам наскучило в Венеции?»
«По всей видимости, наш любезный друг назначил слишком много свиданий…»
Предположение было встречено оглушительным хохотом. За неутомимость графа наполнили кубки, потом еще раз. Разбавили здравицу скабрезной историей и снова выпили. Карнавал провожали весело. Сен-Жермен охотно смеялся и пил вместе со всеми. Он знал, что услышан.
И не ошибся.
На следующий день, незадолго до полуночи, в дверь постучали. Негромко, но уверенно. Граф специально расположился в большом кабинете на первом этаже — из комнаты вела дверь во двор, и, чтобы впустить гостя, ему достаточно было крикнуть:
— Не заперто! — Не отрывая глаз от книги: — Располагайтесь. И извините меня — хочу дочитать главу.
Гость молча снял шляпу, плащ, прошел в комнату, судя по шагам — мужчина, некрупный.
— Вино, сыр…
— Благодарю.
Голос странный, шуршащий, наводящий на мысль о бегущих по лесу сухих листьях. Настолько странный голос, что граф с огромным трудом подавил желание посмотреть на визитера. Вместо этого буркнул:
— Вино придется наливать самим — я отпустил слуг.
— Весьма предусмотрительно.
Пробка с тихим «ох!» вырвалась из объятий бутылочного горлышка. Послышалось бульканье, и через некоторое время на столе, справа от Сен-Жермена, появился бокал с красным вином.
— Благодарю. Мне осталось совсем чуть-чуть.
— У меня есть время.
— Еще раз прошу меня извинить.
— Я сам большой любитель чтения и знаю, как трудно бывает оторваться от умной книги.
