И не надо ей со мной говорить.
Роуз, ты права, что не разговариваешь со мной. Я бросил тебя одну.
И я снова собираюсь оставить тебя одну.
Ты сказала, что я не могу заботиться о ребенке.
Но я должен попробовать. Они использовали меня, чтобы я помог им похоронить старый мир. Наш мир. Мир нашего ребенка. Тот, которого малышка заслуживает. Тот, который мы ей обещали. Я не могу этого допустить. Я не могу защитить ее в том мире, который они пытаются сотворить. Ты могла бы. А я не могу. Я не могу заботиться о ней здесь. Но я могу заботиться о ней в том мире, который они хотят погубить. Я должен жить в этом мире. Если я шагну в их мир, если попробую жить по их правилам, я ее потеряю.
Я не могу потерять вас обеих.
Я помню все, что ты сказала.
«Как же я смогу заботиться о тебе?» — спросила ты.
Я покачал головой и сказал, что тебе и не нужно. И ты вроде как вздохнула, как это бывает, когда ты думаешь, что до меня что-то не доходит.
«Нет, правда, я хочу сказать, черт, как же я буду заботиться о тебе?».
Я сказал тебе, что у меня все хорошо.
Ты смотрела в потолок.
«Ты такой… господи, ненавижу это слово, но ты такой невинный. Я хочу сказать, как же мне уйти от этого?».
Не уходи от меня, Роуз.
Я не невинный.
Но ты не уходи от меня.
Глава 18
Бини не отвечал на звонки.
Он не поехал с Парком в галерею. Когда Кейджер дал понять, что не зовет его с собой, Парк хотел было настоять, но Бини покачал головой. Его долгий день закончился. Ему еще нужно ехать несколько километров до дома. Ему не терпится покурить опиума перед поездкой. Лавировать на велосипеде между застрявшими и брошенными автомобилями в Лос-Анджелесе — сюрреалистическое удовольствие. Ему хочется усугубить это удовольствие. И еще ему очень хочется выспаться. Конечно, ему опять будут сниться сны, но, если чуть-чуть повезет, после пробуждения он их не вспомнит.
Он сказал, чтобы Парк не волновался, ему все равно не хочется в галерею. Он не хотел, чтобы его везли домой на машине. Он предпочитал доехать сам и лечь спать. Уже за дверями «Денизона», когда Парк протянул ему руку на прощание, Бини обнял его одной рукой, но так коротко, что Парк не успел ответить на этот жест прощания.
— Если завтра будешь поблизости от фарма, может, там увидимся.
Парк хотел сказать ему, чтобы он не ходил туда. Чтобы держался подальше. Но рядом был Кейджер, писал в «Твиттер», отправлял сообщения по телефону, рассылал свои мысли в ночь.
Парк собирался позвонить Бини с утра пораньше. Сказать ему, якобы он слышал, что на фарме что-то не то. Чтобы не ходил туда. Это может подождать до утра.
Но все пошло наперекосяк. Прошло слишком много времени. И Бини не отвечал на звонки. У федералов были фотографии Парка с Кейджером в клубе. У них наверняка были и фотографии Кейджера с Бини.
И Бини не подходил к телефону. Парк представил его в наручниках, пристегнутых к цепи на щиколотках, с мешком на голове, в самолете где-нибудь между Лос-Анджелесом и Гуантанамо.
По дороге на юго-запад по бульвару Вашингтон Парк опять нажал кнопку повторного набора и опять его перекинули на голосовую почту. Он пытался дозвониться пятнадцать раз. В половине попыток его вообще не соединяли. Какие-то помехи в сети.
Дожидаясь своей очереди у нового блокпоста восточнее Пасифик-Коуст-Хайвей, Парк оглянулся на Голливуд. Небо над шоссе Санта-Моника плотной сеткой перерезали вертолетные прожекторы. Поднимался дым, освещенный снизу желто-оранжево-красными бликами. Находясь в низине, трудно было точно сказать, в каких районах отключили электричество, но по уровню освещенности у земли было ясно, что без света остались целые кварталы. То ли по вине Южнокалифорнийского командования, которое, как обычно, без объявления облегчило нагрузку на энергосистему, то ли в результате удара, как тот ракетный, о котором ему говорил Бартоломе, узнать было невозможно.
В чем не было сомнений — единственное, в чем не было сомнений, — это в том, что началось черт знает что такое. Если ему не хватало подтверждений, то он мог просто посмотреть на один из светящихся знаков, висевших через определенные промежутки по всему городу. Обычные информационные сообщения о дорожном движении, давно ставшие предметом местных анекдотов, сменились однообразным подсвеченным объявлением:
Военное положение введено в следующих районах:
Лос-анджелесский округ
Санта-Моника
Малибу
Западный Голливуд
И так далее. Длинный список. Он заканчивался бегущим уведомлением о том, что если вы читаете эту информацию, то должны немедленно направиться в такое место, где уже не сможете ее читать. Живо по домам. Видимо, в большинстве своем люди выполнили эту рекомендацию. На дорогах не было так свободно с тех самых пор, как разразилась эпидемия НСП.
Парк читал директивы лос-анджелесской полиции о военном положении. Он знал о чрезвычайных полномочиях полиции, введенных Законом о борьбе с терроризмом. Зная об этом, он посчитал, что военным дали карт-бланш на применение оружия, который позволял им стрелять при малейшей провокации, не считаясь с последствиями.
Задолго до того, как подошла его очередь на блокпосте, он повесил на шею свой полицейский значок и мысленно проверил машину, удостоверяясь, что нигде, кроме тайника в запаске, нет оружия и наркотиков. Когда он подъехал к заграждению из брошенных машин со спущенными шинами и погнутыми ободами, он понял: скорее всего, ему грозит не расстрел по подозрению в мародерстве, а то, что кто-нибудь из напуганных молодых гвардейцев дернется от звука далекой стрельбы и изрешетит его машину целой обоймой М4.
Очень молодой чернокожий юноша с сержантскими нашивками и манерой растягивать слова, как говорят где-то в южных штатах намного ниже линии Мейсона-Диксона, подошел к машине:
— Сэр, прошу вас заглушить двигатель, сэр.
Положив левую руку на руль и держа ее на виду, Парк выключил двигатель правой рукой и сразу же поднял ее так, чтобы гвардейцы ее видели.
— Сэр, ваши документы, сэр.
Опять не снимая левую руку с руля, Парк взялся за значок на груди, нагнул голову, вынырнул из шнурка и передал значок юноше.
Последовала секундная задержка, пока сержант поднял руку в воздух, быстрой чередой жестов показал что-то своим сослуживцам, как делает это принимающий в бейсболе, когда пальцами дает сигналы команде, и сделал шаг вперед, опуская руку к поясу. Парк чуть было не нырнул под руль, когда тот поднял РЧИ-сканер, и это движение непременно стоило бы ему нескольких расстрелянных обойм, но в последний момент он узнал устройство и не двинулся с места, а гвардеец направил сканер на значок, нажал на кнопку, считал результат и сделал еще несколько жестов, большинство автоматов, находившихся в непосредственной близости от них, нацелилось в другие стороны.
