— Сэр, офицер Хаас, я должен спросить у вас, по какому вы делу, сэр.
Парк вернул значок на шею и опять положил руки на руль.
— Я на задании, сержант. Еду на Венис-Бич.
— Сэр, я должен спросить, является ли ваше задание неотложным, сэр. Если нет, то я должен просить вас вернуться к вашему месту проживания или пребывания.
Парк знал, что этот уроженец юга не случайно оказался со своим отрядом в Калифорнии. Закон о борьбе с терроризмом-2 предусматривал размещение гвардейцев вдали от родных штатов при подавлении общественных беспорядков. Чем меньше связей у солдат с местными жителями, тем легче им при необходимости нажать на спусковой крючок.
Парк посмотрел на других гвардейцев. Все такие же молодые, почти все черные или мулаты, сгруппированы за баррикадой из автомобилей, которые, как им было прекрасно известно, не могли помешать огневым средствам даже не самой большой мощности. Не говоря уже о том, чтобы защитить от гранатомета или, упаси бог, заминированной машины. Два стоявших за баррикадой военных «хаммера» были небронированные, и только на одном установлен тяжелый пулемет. Молодая женщина за пулеметом то и дело сдвигала вверх шлем, сползавший ей на глаза.
— Да, сержант, у меня срочное расследование.
Сержант достал блокнот из бокового кармана.
— Сэр, назовите адрес, сэр.
Парк наугад продиктовал ему какие-то цифры и первую же улицу на Венис-Бич, которые пришли ему в голову.
Сержант все записал, убрал блокнот в карман, кивнул Парку и облокотился на его машину, приблизив голову к открытому окну.
— Сэр, я думаю, вы ничего не слышали, сэр.
Парк покачал головой.
— Я как раз собирался спросить у вас.
Сержант обернулся через плечо на свой отряд и ухмыльнулся.
— Он собирался спросить у меня, что происходит. Видали?
Волна усталого солдатского смеха прокатилась по гвардейцам.
Он опять посмотрел на Парка.
— Нам ни хрена не говорят. Мы знаем то же, что и вы, из радио. Кто-то пустил ракету по кому-то из наших. Мы нанесли удар по Маленькой Персии. Маленькой России. Все шло нормально, пока мы не ударили по Церкви Нового Американского Христа в Голливуде, там из-за пары взрывов начался пожар, и вся церковь сгорела. Это было примерно в час дня. Сюда нас вызвали к двум. С тех пор ни хрена не слышно.
Парк кивнул.
— Если б я что-нибудь знал, я бы вам сказал.
Сержант опять сделал несколько знаков пальцами, и «хаммер» с пулеметом отодвинулся на несколько метров, освобождая место посреди заграждения.
— Да к черту, мы не боимся.
Он показал рукой на капот «субару», и Парк включил зажигание.
Сержант посмотрел на север, средоточие беспорядков.
— Мы в Америке, чертовы козлы. Все у нас будет ништяк.
Он махнул рукой, и Парк поехал сквозь проем. На запад, подальше от самого пекла.
По бульвару ехало еще несколько машин, где за рулем сидели те, у кого надобность была достаточно велика, чтобы рискнуть, те, кто был слишком глуп, чтобы видеть настоящую опасность, либо достаточно смел, чтобы посмотреть ей в лицо, либо неспящие. У них не было причин для страха, и они бродили по тротуарам и ездили по мостовым. Если впередиидущая машина внезапно увеличивала скорость, делала резкие повороты или виляла между двумя полосами, это значило, что ей нужно дать пространство для маневра пошире.
Повернув южнее на Оксфорд, Парк подъехал к очередному блокпосту у Адмиральского въезда в Марина-Дель-Рей. Этот блокпост был укомплектован импровизированным ополчением из яхтовладельцев и любителей парусного спорта, которым не удалось вывести из гавани свои суда, прежде чем ее наглухо закрыли военные моряки, чтобы не пускать в нее контрабандистов, поставлявших оружие НАХам.
Вооруженные охотничьими ружьями, из которых в передний раз стреляли по тарелочкам на палубах яхт, несколькими незаконно переделанными штурмовыми винтовками, якобы нужными для защиты от южноазиатских пиратов, хотя чаще из них палили во время пьяных барбекю в международных водах, двумя ракетницами и одним гарпуном, они велели Парку разворачиваться и проваливать к чертям.
Он показал им значок.
Они спросили, кого ему здесь надо.
Он велел им убраться с дороги и не вмешиваться в полицейские дела, а не то он свяжется с гвардейским блокпостом на Вашингтон-авеню и скажет им, что в гавани окопалась хорошо вооруженная группа повстанцев.
Его пропустили, и он выехал по Бали-Уэй на один из относительно недорогих пирсов, припарковался, дошел до конца четвертого дока, отыскал прогулочный катер Бини, стоявший у себя на слипе, и пробрался на борт, держа наготове «Вальтер-PPS».
Парк спускался по лестнице с палубы в каюту, яхта слегка покачивалась на волнах, он отклонился назад, чтобы нырнуть в люк, и вдруг кто-то схватил его левую щиколотку и стал тянуть ногу вниз. Выворачиваясь, он упал на бок, с грохотом ударившись о ступени бедром, локтем и плечом, чуть не выронил пистолет и, подхватывая его, скользнул пальцем на спусковую скобу.
Кто-то из-под лестницы замахал рукой.
— Какого черта! Какого черта!
Парк замер с поднятым оружием и ждал, пока появится Бини.
— Какого черта, Парк? Я же мог тебя убить, ты чего? Надо же было крикнуть, прежде чем подниматься на борт.
Парк опустил пистолет.
— Я подумал. Здесь кто-нибудь был?
Бини положил зубчатый нож, который держал в руке.
— Нет. Кто сюда полезет? Никто никуда не ходит. Кроме гвардейцев и… Ой, господи.
Парк проследил за взглядом Бини, который смотрел на висящий у него на шее значок.
— Господи, Парк.
Парк медленно поднялся, вытянул руку и ногу, потер бедро, определяя, нет ли перелома.
Он убрал пистолет в кобуру.
Бини упал на койку и опустил голову на руки.
— Черт, Парк. А я тебе столько наговорил. — Он поднял глаза. — То есть, ну, черт. Мы же были друзья.
Парк огляделся, нашел рюкзак Бини и протянул ему:
— Суй сюда все, без чего не можешь жить.
Они ехали прочь из гавани, любимый велосипед Бини лежал в багажнике вместе со шлемом, налокотниками и наколенниками, зажимами для штанин и галогенной лампой, вместе с одноместной палаткой и спальным мешком, прикрепленным к раме несколькими петлями эластичного шнура. Рюкзак располагался у Бини на коленях. Внутри находились его ноутбук, несколько дополнительных устройств, кучка флешек и карт, клубок зарядников, унция травы из Британской Колумбии, несколько чистых носков, велосипедные шорты и футболки, телефон, набор шелковых кальсон, толстый конверт с фотографиями его жены и письмом от нее, которое она просила распечатать после ее смерти, но он так и не смог его прочитать.
