Парк помог Бини собрать вещи, он открывал ящики и выкапывал их из-под куч грязного белья по его указаниям, пока Бини переодевался в туристические штаны с отстегивающимися штанинами, футболку «Теквик» и пару высоких ботинок для горного велосипеда. Парк узнал нераспечатанный голубой конверт с потрепанными краями не потому, что уже видел его раньше, но потому, что однажды вечером почти год назад Бини описал его Парку. В годовщину смерти жены, необычно трезвый, он рассказал Парку о письме, пока они стояли в очереди в «Рэндиз Донатс». Он сказал, что старался его потерять. Не глядя засовывал в дальний угол ящиков, находил через несколько месяцев, совал в карман и оставлял его там, бросая штаны в кучу грязного белья, а потом они выпадали из корзины вместо того, чтобы несколько недель спустя оказаться в стиральной машине. На яхте Парк заметил, как конверт выглядывает из-под стопки велосипедных журналов, вытащил его и, не спрашивая, сунул в конверт вместе с фотографиями.
В машине Бини аккуратно скрутил косяк и показал его Парку:
— Не возражаешь?
Парк покачал головой; Бини затянулся.
— Ты собирался меня арестовать?
Парк внимательно наблюдал за едущей впереди машиной. Она виляла зигзагом по двум полосам, как будто водитель хотел в последнюю секунду свернуть направо на Оушн-авеню, но потом дернулся обратно на среднюю полосу, оседлав прерывистую белую линию и перегородив обе ведущих на запад полосы.
Бини выдохнул дым в открытое окно.
— А если бы то, что случилось, не случилось, ты бы меня арестовал?
Парк переключился на четвертую, повернул «субару» в освободившееся место в неплотном потоке автомобилей, едущих на восток, и проехал мимо машины, украдкой взглянув на водителя с напряженной шеей, старика без рубашки, который завывал, как собака, под песню немецкой дет-метал-группы, грохотавшей у него в динамиках.
Он опять свернул на западную полосу.
— Да. Я бы тебя арестовал.
Бини посмотрел на косяк, зажатый между пальцами, и насупился.
— А теперь?
Парк подъехал к мостику через Большой канал, вода с обеих сторон пенилась густой накипью водорослей, прерываемых флотилиями пластиковых бутылок.
— Если я тебя арестую, то, по-моему, кто-то может тебя убить.
Бини поднес косяк к губам, но убрал, не затягиваясь, и выбросил из окна.
— В чем дело, Парк?
Парк подвел машину к обочине на Стронгз-Драйв.
Лагерь беженцев на Венис-Бич расползся с берега на Вашингтон-авеню. Палатки, сарайчики, шалаши из гофрированных листов растянулись вдоль песчаной полосы от парка на Хорайзон-авеню до точки сразу за Катамараном. Объединение бездомных, уже давно застолбивших себе место на этом участке набережной, жителей, эвакуированных из района каньонных пожаров, и беженцев из Инглвуда и Хоторна. Они бежали, пока не уперлись в океан. Те, кто пытался сбежать дальше на север, уперлись в ограду из рабицы и колючей проволоки на южном краю Санта-Моники, и им пришлось повернуть обратно. На юг никого не тянуло. На тот случай, если они обогнут гавань, морские пехотинцы патрулировали берег у подножия взлетных полос лос-анджелесского аэропорта. Если бы беженцам как-то удалось миновать обе эти опасности, их бы наверняка расстреляли из пулеметов частные охранники на шевроновском нефтеперегонном заводе «Эль Сегундо».
В лагере еще довольно часто мелькали рваные цветастые футболки в стиле хиппи и полинялая военная форма из распроданных запасов армии, но былой дух бродяжничества практически выветрился. Венис-Бич всегда представлялся Парку каким-то мрачным развлекательным слайд-шоу с участием разорившихся торчков и стареющих элэсдэшников, перегоревших от наркоты до такой степени, что в их глазницах были видны разорванные нити накаливания. Он не видел в прошлом этого места никакой романтики, однако от этого его настоящее не становилось менее отчаянным.
Парк выключил двигатель и провел большим пальцем по зубчикам ключа от дома.
— Дело в «дреме».
Бини опустил голову и затряс ею.
— Блин.
Бини посмотрел на Парка.
— Я же свел тебя с Кейджером.
Парк смотрел на ватагу пыльных мальчишек и девчонок, пинавших футбольный мяч, который то вылетал на свет, то улетал во тьму между двумя уцелевшими уличными фонарями.
— Знаю.
Бини открыл дверь со своей стороны и вылез из машины.
— Вот хрень.
Парк вышел, подошел к багажнику, открыл его и отошел в сторонку.
Бини вытащил велосипед.
— Подержи-ка.
Парк взялся за руль и держал вилку над землей, а Бини прикреплял переднее колесо, перед этим снятое, чтобы велик влез в маленькую пятидверную машину.
— Ну пусть так, брат, пусть Кейджер подонок, но я не думаю, что он меня убьет. Ну, ты же из полиции. Мне-то ты можешь загубить жизнь, а с ним-то что ты сделаешь?
Парк прислонил велик к машине.
— Кто-то вчера утром нагрянул на голдфарм.
— Нагрянул?
Парк опять посмотрел на ребятню. Они повздорили из-за границ поля.
— Убил и Хайдо, и всех остальных ребят. Перестрелял.
Бини поморщился.
— И Киблера?
— И Мелроуза Тома, и Теда, и того, кажется, его звали Чжоу.
— С серьгой в виде ятагана?
— Да, этого.
Бини кивнул.
— Да, Чжоу его звали. Вот хрень. Хрень.
Он заплакал, взял себя в руки, снова заплакал, ударил по крыше машины и замолчал.
— Черт. Козлы. Эти. Это же бессмысленно, зачем убивать всех наших.
Парк кивнул.
Бини вытер глаза.
— Кейджер?
Парк отвернулся от детей.
— Какие у него были дела с Хайдо, кроме торговли артефактами?
Бини сел на бампер и стал пристегивать зажимы на ботинки.
— Парк, откуда мне знать? Я даже не знал, что ты полицейский.
Он поставил ноги на землю, зажимы стукнули по асфальту.
— Хайдо был кем-то вроде его личного дилера во всех виртуальных делах.
Бини пристегнул налокотник.
— Все, что Кейджеру было нужно для «Бездны», все, что ему требовалось для какого-нибудь квеста, Хайдо ему доставал. А я в этом участвовал только потому, что, когда Кейджер предъявил слишком большой список требований, Хайдо поручил кое-что мне. Я справился, и время от времени Кейджер подкидывал мне какое-нибудь дельце.
Парк потянулся в багажник, достал второй налокотник и подал Бини.
— Почему?
Бини пристегнул, взял наколенники.
Потому что ему нравится быть в центре событий. Нравится, когда все кругом вертится. Как в тот раз, когда он встретил тебя и с лету провернул сделку с шабу. Он может приказать доставить ему эту дрянь в любой удобный момент, но ему нравится играть. Он любит экшен.
