– Конечно. Тем более что этой стране нужны великие воины. Пойдемте в дом, поедим. Думаю, Ратислав, ты сегодня с утра ничего не ел.
– Я ел! Я ведь так просто зашел.
– Ты еще не зашел, – улыбнулся Хейдин. – Самое время зайти и выполнить свое желание.
Пшенный кулеш с салом получился вкуснейший, и Ратислав уплетал его за обе щеки. Руменика, быстро съев свою порцию, опять убежала к лошадям, послав Ратиславу на прощание лукавый взгляд. Липка выглядела усталой – лицо ее было бледнее обычного, под глазами темнели синяки. Ратислав не решался смотреть на нее и только изредка бросал на девушку жаркие мимолетные взгляды.
– Зарята-то не ест ничего, – заметил он, доев кулеш.
– Не ест, – согласился Хейдин. – Может, так оно и нужно.
– Как бы не помер.
– Я пойду посуду помою, – сказала Липка, сердито посмотрев на Ратислава. Собрала со стола чашки и оставила мужчин вдвоем. Хейдин с укоризной посмотрел на юношу.
– Не говори при ней таких вещей, ладно? – попросил он.
– А что она? Думает, только ей Заряту жалко? Думает, только она любить может?
– Ах, вот ты о чем… – Хейдин вздохнул, покачал головой. – Ну что ж, давай поговорим о Липке. Ты ведь со мной о ней собрался говорить?
– О чем же говорить будем?
– О ней, о тебе и обо мне.
– А чего говорить-то? Нечего говорить.
– Ты ее любишь, так?
– Ну и что?
– И я люблю ее. Скажу тебе больше: она любит меня. Тебя она тоже любит, но как брата.
– Ага, как брата! – Ратислав запустил пальцы в свою спутанную шевелюру. – Я ее знаешь, как любил? Жизнь за нее готов был отдать! А она не увидела, не разглядела. Местные парни ее стороной обходили, а я к ней всей душой. Два года о ней вздыхал. Да только ты приехал и…
– Что «и»? Договаривай.
– И все, не нужен стал Ратислав. Несправедливо это, неправильно.
– Я тебя понимаю, Ратислав. Тебе сейчас больно, обидно. Но ты должен понять Липку. Это ее выбор. Если бы она выбрала тебя, то с ней рядом сейчас был бы ты, а не я. Понимаешь?
– Рассудком понимаю, но сердце все равно болит.
– Оно и будет болеть. Любовь – штука сложная. Часто случается, что те, кого мы любим, не замечают нас, и наоборот. Любовь заставляет людей совершать странные поступки и принимать непонятные решения. Но она всегда прекрасна, даже когда ты не добился взаимности.
– Это ты так говоришь, потому что Липка с тобой.
– Да, она со мной, – Хейдин улыбнулся. – И я счастлив. Мне очень не везло в любви. Много лет я был одинок. Я всего лишь простой солдат, у меня нет ничего, даже собственного угла. Женщины избегают таких, как я. У одних женщин я вызывал жалость, у других – пренебрежение, третьим не нравилась моя любовь к свободе. У меня была девушка – давно, много лет назад. Теперь у меня есть Липка, и я не оставлю ее. Она моя плоть и кровь. Боги создают людей так, что они обречены всю жизнь искать свою судьбу, и когда находят друг друга, приходит любовь. Ты еще не нашел свою судьбу. Поверь мне, твоя любовь впереди. Ты любишь Липку, и это прекрасно. Но настоящая любовь – она другая. И ты это узнаешь, может быть, очень скоро.
– Никого я не полюблю, – буркнул Ратислав. – Останусь бобылем, не женюсь никогда!
– Других слов я и не ожидал! – серьезно сказал Хейдин. – Мне тоже было семнадцать лет, и я был влюблен в дочку нашего соседа. О, она была прекрасна! У нее были огромные голубые глаза и золотые волосы, как у богини-воительницы Каи. В нее были влюблены все окрестные мальчишки, но я пользовался у нее особым доверием. Как я гордился тем, что мне было позволено то, что не было позволено никому – провожать первую красавицу домой и танцевать с ней в День Костров! Парни мне завидовали и даже грозились меня побить, по все это было неважно. Прошел год, и моя любимая неожиданно вышла замуж. Это случилось так внезапно, что я даже не понял, что потерял ее навсегда. А когда, наконец, понял, поступил как ты сейчас – дал себе клятву никогда больше не влюбляться и никогда больше не жениться.
– Ну и что?
– Через четыре дня после того, как я дал эту клятву, я встретил другую девушку и потерял голову от любви.
– Значит, ты любил дочь соседа не по-настоящему, – неожиданно сказал Ратислав.
– Может быть, что и так, – Хейдин был удивлен словами юноши. – Но жизнь человека длинна, и судьба распоряжается нами по-своему. Поэтому надо думать, что твоя настоящая любовь еще ждет тебя в будущем, а не осталась в прошлом.
– Иногда ты начинаешь говорить, как батюшка Варсонофий.
– Даже так? – Хейдин коснулся плеча Ратислава. – Не держи на Липку обиды, парень. Она заслужила счастье. А я клянусь, что буду ей опорой во всем. И Заряту не оставлю.
– Ну, так вот тебе мое слово, коли гак, – решился Ратислав. – Я своей любви не оставлю. Сделаю все, чтобы Липка со мной была. А коли встанешь у меня на пути, я буду с тобой драться.
– Значит, враги? – Хейдин перестал улыбаться.
– Значит, так, – выдохнул Ратислав.
– Жаль. Ты мне объявляешь войну в тот момент, когда нам с Липкой больше всего нужна твоя помощь. И Заряте нужна.
– Ты Зарятой-то не прикрывайся! За себя говори.
– Я сказал, что есть. Сейчас я слушаю тебя и понимаю, что jo мной говоришь не ты – говорят твои ревность и твое обиженное самолюбие. Но я рад, что мы выяснили отношения. Липка для того и ушла, чтобы мы могли потолковать по душам. Она поняла тебя, знала, что ты неизбежно попытаешься выяснить со мной отношения.
– А ты как думал? Решил, я ее так тебе запросто и отдам?
– Я уже все тебе сказал, – спокойно сказал Хейдин. – Если ты высказался, то ступай. Обсуждать кто, кого и почему любит, я не буду.
– И пойду! – Ратислав побледнел, схватил шапку, набросил полушубок и выскочил в дверь. Хейдин покачал головой. Конечно, это все молодость – пройдет совсем немного времени, и парень поймет, что погорячился. Но все равно, это неприятно.
– Ты ничем не обидел его? – спросила Липка, появившись в дверном проеме.
– Скорее, это он меня обидел. Ну да ладно. Он ревнует тебя. И похоже, это надолго.
– Мы поторопились, – сказала Липка, сев рядом с Хейдином и обняв ортландца за шею. – Это моя вина. Надо было объяснить ему, что я его не люблю.
– Он это понимает. Но все равно считает, что мы с тобой его предали.
– Бог с ним! – Липка посмотрела Хейдину в глаза. – Мне одно нужно: чтобы ты со мной был. Чтобы сидели мы вот так, обнявшись, и смотрели друг другу в глаза. Сокол мой, витязь ненаглядный, теперь только ради тебя живу, тобой одним сердце мое полно. Не думай ни о чем, не кручинься! Только люби меня, целуй, ласки свои дари – ничего мне больше не нужно.
