Книга Девятый император, страница 92. Автор книги Андрей Астахов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Девятый император»

Cтраница 92

– Приметы сего зверя достаточно характерны, – сказал китаец, немного подумав. – Я бы сказал, что это животное – лун, настоящий дракон. Но в земле урусов не водятся драконы. Это животное напоминает сразу многих чудовищ, достоверно описанных великими учеными задолго до моего рождения. Оно похоже на зверя яюя, у которого лошадиные копыта, когти тигра и человеческое лицо. Оно также напоминает страшного зверя цзочи. Если оно летает, то может быть, это чудовище родственно свирепой птице дафэн, которая своими крыльями поднимает ураган. Подобно это существо также чудовищному змею-людоеду башэ. Я могу определенно сказать только одно – животное, которое видел несравненный герой Тенгиз-нойон, может считаться одним из порождений темных сил.

– Но как с ним бороться? – спросил Субэдей, дождавшись, когда смолкнут испуганные вздохи ханских жен.

– Борьба с порождениями темных сил всегда затруднительна. Победить их может только герой, который добровольно взялся за опасное дело по борьбе с чудовищами. И такому герою необходимо волшебное оружие. Так говорят книги.

В шатре Покорителя вселенной стало тихо. Ханы опустили глаза и сомкнули вместе кончики пальчики в знак внимания. На деле это означало, что никто не хочет высказаться и предложить свои услуги по уничтожению зверя. Субэдей улыбался. Бату-хан был непроницаем. Наконец, хозяин шатра нарушил молчание.

– Благодарим тебя, мудрый Чжоу-ли. И разрешаем удалиться!

– Повелитель, – сказал Тенгиз-нойон, как только китаец со слугой покинули шатер, – позволь мне пойти и убить зверя. Дай мне воинов, чтобы я мог покончить с урусским чудовищем, погубившим моих огланов.

– Удалец! Какой удалец! – оживились ханы.

– Лучше расскажи нам, что произошло потом, – велел Бату-хан, оскалившись в свирепой улыбке.

– О великий, как описать отвагу и силу твоих несравненных воинов! Тургауды дрались как львы. Несколько раз им почти удавалось поразить мерзкое чудовище своими стрелами и копьями, но злые урусские онгоны застилали нам глаза, и наши стрелы летели мимо цели. Вечное синее небо свидетель моим словам – воины моего отряда дрались храбро. Ни один из них не бежал с поля боя…


Бегство было повальным и постыдным. Монгольские всадники с дикими воплями, в одиночку и целыми толпами, удирали по тракту, не думая ни о чем, кроме спасения. А Зарята все продолжал свои атаки.

Сам Тенгиз-нойон безумными глазами смотрел на то, как улепетывают его непобедимые тургауды, как отборная монгольская конница, закованная в железные латы, тонет в болоте, в которое в одночасье превратилась вся равнина. Струи пламени, извергаемые драконом, растопили снег и лед, покрывавший равнину. Там, где раньше были только полыньи, теперь была сплошная хлябь. Копыта лошадей увязали в раскисшей черной грязи и в ледяной каше, и напрасно всадники хлестали плетьми несчастных животных – монголы напоминали мух, прилипших к клейкой бумаге. Огонь и вода делали свое дело: войско Тенгиз-нойона таяло на глазах.

– Ойе, спасайтесь! – вопили монголы. – Пришел наш последний час! Все мы умрем! Бежим!

Около сотни тургаудов, окруживших железным кольцом Тенгиз-нойона, еще сохраняли воинский строй, когда на них обрушился катившийся по дороге вал беглецов. Ничего страшнее Тенгиз-нойон даже вообразить себе не мог. На него и его тургаудов неслись нестройные толпы живых мертвецов – полусожженых, со сползающей кожей, с обугленной кожей и выжженными глазами, умирающих, вопящих так, что в глубинах ада не услышишь такого вопля. Сердце Тенгиз-нойона едва не остановилось от ужаса. Кони иод этими призраками были им под стать – на многих дымилась тлеющая упряжь, на других сгорела шерсть. Чтобы хоть как-то облегчить страдания от ожогов, страдальцы прыгали с лошадей прямо в трясину, где мгновенно тонули. Другие просто направляли своих коней в жидкое ледяное месиво – их судьба была такой же. Чтобы удержать строй и не погибнуть под копытами коней, тургауды принялись безжалостно рубить бегущих. Однако удержать поток обезумевших от боли и ужаса людей и коней им не удалось. Тургауды были смяты и растоптаны, и последняя надежда Тенгиз-нойона сохранить хотя бы малую часть войска рухнула.

Он еще попытался, размахивая бунчуком, собрать вокруг себя хотя бы несколько десятков человек из тех, кто пока еще не потерял голову, и пробиться из кошмарного людского месива, в котором он оказался. Потом на него упала огромная крылатая тень. Последнее, что увидел Тенгиз-нойон перед тем, как его опалил адский огонь – планирующего прямо на него дракона, его немигающие зеленые глаза и страшную пасть, полную острых белоснежных зубов. Мир превратился в облако огня, и Тенгиз-нойон услышал душераздирающий вопль – свой собственный крик. Пламя охватило его одежду, и монгольский военачальник больше ничего не видел и не слышал.

Он очнулся от страшной боли в юрте шамана Баина. Ученики шамана мазали его ожога целебным маслом, но от этой процедуры нестерпимая боль становилась еще мучительнее, и Тенгиз-нойон кричал в голос. Старый Баин смотрел на него, пил кумыс и приговаривал:

– Поблагодари онгонов, что они надоумили тебя надеть амулет, подарок старой Ринчин. Только благодаря амулету ты сохранил свою жизнь и не погиб в огне и воде. Видишь, онгоны не зря предупреждали меня об опасности.

Всю дорогу до лагеря Бату-хана близ Твери Тенгиз-нойона везли в носилках – он не мог ехать на коне, потому что от боли поминутно терял сознание. Израненного полководца сопровождали тридцать семь оборванных, грязных, покрытых ожогами людей – тридцать семь из двух тысяч, с которыми Тенгиз-нойон отправился завоевывать Новгород. Остальные нашли свою смерть у села Чудов Бор недалеко от Игнач-креста.


Воспоминания о пережитом ужасе и жестокая боль от ожогов лишили Тенгиз-нойона последних сил, и когда-то непобедимый тысячник закачался и упал у ног Бату-хана. Немедленно несколько слуг подняли бесчувственного воина и вынесли его под жалостливые вздохи жен Бату-хана. Сам Покоритель вселенной сохранял непроницаемое лицо, хотя рассказ несчастного Тенгиз-нойона произвел на владыку монголов сильное впечатление.

– Пусть мои жены уйдут, – велел Бату-хан. – Время сказок окончилось. А военачальники пусть останутся.

Когда женщины ушли, слуги подали еще кумысу и хорзы, и монголы в молчании выпили по чаше. Все ждали, что скажет Бату-хан.

– Мы выслушали Тенгиз-нойона, – нарушил молчание Покоритель вселенной. – Что скажет доблестный Субэдей?

– Еще вчера, о повелитель, мои тургауды допросили каждого из вернувшихся с Тенгиз-нойоном воинов в отдельности – так, чтобы другие ничего не слышали. Все говорят одно и то же, даже незначительные мелочи – и те совпадают. Такое нельзя придумать, о джихангир. [72]

– Но это невозможно! – Бату-хан нахмурился. – Моя братья мне не поверят. Они скажут, что я выдумал историю с огнедышащим змеем, чтобы оправдать свое поражение. Об этом тут же сообщат в Каракорум, [73] и я потеряю лицо.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация