– Садись снедать! – позвал ведуна Чага, старший из дружинников. Однако Ворш лишь покачал головой и снова исчез в сумерках за ближайшими деревьями. Дружинники проводили его взглядами, снова принялись за кашу.
– Не иначе ворожить пошел, – заметил сидевший рядом с Чагой коренастый и длинноволосый Быня. – Место-то для волшбы как есть подходящее, болото. Сидит, чаю, нежить болотную заговаривает.
– Базлаете много! – оборвал Чага, облизал ложку, сунул за голенище зеленого булгарского сапога. – Волхв этот делом своим занят. Коли он ведун, так и должон с нежитью розмолвиться, чтобы в дороге нежить эта нам не мешала.
– А ты с ней балакай не балакай, все одно пакостить будет, – уверенно сказал совсем еще юный Домажир, племянник воеводы Борзи. – Оно хорошо, что Перунов ведун с нами. Чаю, поможет, коли какая-нито нечисть на дороге попадется.
– Он не только супротив нежити хорош, – заметил Быня. – Слыхали, что парнишка этот, Некрас, сказывал? Ведун на ладье варяжской один девять урманов положил.
– Брешет малый, – сказал Чага. – Не бывало того отродясь, чтобы один бездоспешный палкой девять бойцов снаряженных на тот свет отправил! Хотя, может, все дело в волшбе его.
– А ведь паренька-то покормить надобно, – спохватился четвертый дружинник, Микула.
– И то верно! Некрас! Иди сюда!
Юноша появился тут же – он крепко оголодал за день, давно ждал, что его позовут к общей трапезе, а самому напроситься духу не хватило. Дружинники попрятали улыбки, глянув на парня – уж больно нелепо он выглядел в норманнском доспехе. Некрас не осмелился ослушаться Ворша, юшман и шлем так и не снял. На что Чага сердито заметил:
– Ты и спать в этом железе будешь, что ль?
– Вы же спите, – заметил паренек, которого Микула уже усадил к костру и снабдил большой деревянной ложкой.
– Мы спим? Погляди-ка на него! Видать, и впрямь вообразил, что воин! – засмеялся один из дружинников, ласково потрепал парня за плечо.
– Ты хоть шелом сними. Голову-то не натер?
– Натер, – признался Некрас. – Шлем тяжелый, на лоб сползает, краем кожу трет.
– Эх ты, деревенщина-засельщина! Знамо дело, под шлем шапку альбо тафью надевать потребно.
Некрас потупил взгляд. Сидевшие у огня воины и впрямь все были в шапках – либо русских, круглых с плоским верхом, либо в варяжских, войлочных и с наушами, похожих на детский чепчик. А Ворш ничего не сказал ему про подшлемник. Может, просто хотел испытать его на стойкость? Чага решительно снял с парня шлем, запустил руку в давно не стриженные русые кудри мальчика.
– Ой! – вырвалось у Некраса.
– Так и есть, ссадины. Погодь-ка! – Чага ушел в темноту, к лошадям, через минуту вернулся с квадратным льняным платком. – Подставляй голову, малый. Сделаю я тебе подшлемник.
Чага обвязал голову Некраса платком на манер косынки, нахлобучил шлем. В самом деле, шлем сидел плотнее, не съезжал на лоб, и Некрас почувствовал, что тяжесть шлема, досаждавшая ему весь день, будто стала вдвое меньше.
– Спасибо, дядя, – с искренним чувством сказал он Чаге.
– Запомни, воин без подшлемника шелом не надевает. Коли в бою шелом просто так голяком на башку нахлобучишь, долго не провоюешь – треснут тебя по голове кистенем альбо секирой, так прямиком в Ирий отправишься. Ты сиди-то, кашу наворачивай… Микула, коли поел, поди, Сулицу и Реттиля у коней смени, пущай снедать идут.
– А Ольгу покормили? – спохватился Некрас.
– Невесту княжескую в первую очередь кормят, – усмехнулся Чага. – А ты что, ухажер ее будешь?
– Ухажер, – ответил Некрас и опустил глаза.
– Высоко летать собрался, соколик. Не судьба тебе варяжинку эту своей женой назвать… А вот и ведун наш идет!
Ворш вынырнул из темноты неожиданно, вошел в круг света, отбрасываемый костром. Дружинники освободили ему место у котла. Ведун достал ложку, пробормотал короткую молитву и, зачерпнув каши, отправил в рот.
– Ну что, ведун, нежить к нам в гости ночью не заявится? – осведомился Чага.
– А ты у нежити спроси, – спокойно ответил волхв, зачерпнул следующую порцию каши. – Или вон у Ворони, он житель местный, повадки нежити псковской лучше меня знает.
– Шутишь? – Вороня растерялся. – Откель мне ее повадки знать?
– Да так, к слову пришлось. Ты поел? – спросил Ворш у Некраса.
– Поел, дяденька.
– Тогда ступай к Ивке. Ни на шаг от нее не отходи, пока сам не отпущу.
– Чего это ты? – спросил Домажир волхва, когда юноша покинул круг дружинников. – Жалко тебе, что ли, что парнишка с нами посидит?
– Рядом с девушкой человек все время должен быть, – сказал волхв.
– Чего ты так о ней печешься? – с подозрением спросил Вороня. – Украдут ее, что ль? Или ты сам глаз на нее положил, а, ведун?
– И глаз положил, и украсть могут, – спокойно ответил Ворш. – Ивка девушка не простая, есть у нее тайная сила.
– Ведьма она, что ли? – ужаснулся Домажир.
Ворш молча опустил ложку в котел, посмотрел на молодого ратника.
– Не ведьма, – сказал он. – Но может заглядывать за Край, туда, куда простому смертному не посмотреть. Ныне в забытьи она моими стараниями. Значит, на Краю. Потому-то через нее нежить на нас может смотреть, да и мы на нежить тоже можем.
– Больно мудреные речи молвишь, ведун, – поморщился Чага. – А на кой тебе на нежить смотреть?
– Нужно. – Ворш подул на кашу, медленно прожевал очередную порцию. – Сейчас на болото ходил, думал с тамошними жителями перемолвиться. Оно иногда полезно бывает, с нечистой силой побеседовать. Никто на мой зов не откликнулся. Нехорошо это.
– Чего ж нехорошего? – Вороня поежился от растекшегося по телу внутреннего холода. – Куда как хорошо, что нет тута нечисти. Только ее нам не хватало!
– Ошибаешься, парень. – Ворш сверкнул глазами. – Болотная нежить страсть как любопытна. В другой раз ни за что бы не пропустила случай над людьми подшутить. А тут затихла, в дрегву забилась. Боится чего-то. Вот чего – не ведаю.
– Ну и рожон с ней, с нечистью! – подытожил Быня. – Ночь поспим спокойно.
– Дай-то боги! – отозвался Ворш.
К костру подошли еще два дружинника – молодой черноусый Сулица и Реттиль, единственный в отряде норманн, костлявый рыжий с длинной бородой, заплетенной в косицу. Ворш уступил воинам свое место у костра, сам направился к тому месту, где лежала Ивка. Дружинники смотрели ему в спину недоверчивым взглядом.
Ивка все еще спала – за весь день она лишь дважды открывала глаза, но взгляд их был мутный, невидящий. Потом снова проваливалась в забытье. Некрас сидел рядом на расстеленном на траве конском потнике, по-прежнему в шлеме и юшмане, только копье положил рядом на траву. Завидев Ворша, юноша собрался было встать, но ведун знаком показал – мол, сиди.
