Ворш первым увидел врага. Он даже не удивился, что приближающаяся тварь в точности похожа на чудовищ, которые явились ему в видении – огромная, величиной с теленка, черная как ночь, с неопрятными космами шерсти на боках, изрыгающая пену. Реттиль поднял лук, послал первую стрелу, и в ближайшего пса будто ударила молния: тварь разлетелась в дымящиеся клочья. Вторая стрела Реттиля напрочь снесла голову еще одному псу, но сделать третий выстрел норманн не успел. Сразу две Гончие бросились на него, повалили на землю, начали рвать человека, выгрызая внутренности.
Давид с боевым кличем бросился на ворвавшегося в ворота пса, нанес секущий удар шемширом, целя в голову. Пес увернулся, с рычанием метнулся вперед, но Чага достал его ударом шестопера. Череп Гончей лопнул, забрызгав дружинника смрадными брызгами мозга и осколками кости. Давид торжествующе закричал, но в следующий миг увидел, что прямо на него широкими прыжками мчится громадный зверь, разбрызгивая пену, давясь свирепым лаем.
Зверь прыгнул. Давид, сбитый ударом, опрокинулся навзничь, мигом перевернулся на живот, успел подняться на колени – и тут пес прыгнул на него второй раз. Армянин ударил тварь рукоятью меча в морду, заставив попятиться. Мгновение спустя арабский шемшир, напитанный силой Алатырь-камня, обрушился на шею пса, легко рассекая мышцы, сухожилия и позвонки, оборвав свирепое рычание. Черная кровь забрызгала Давида с ног до головы. Времени радоваться не было – второй зверь зашел сбоку, бросился с хриплым лаем на Давида.
Армянский воин не знал, что атаковавший его пес некогда звался Эзер-эльтебером и был хазарским сотником. Но только пес не случайно напал на Давида. Вожак Стаи безошибочно определил, кто командует теми, кто встал между Стаей и ее жертвой. И теперь Эзер решил покончить с вражеским командиром.
Давид, оскалив зубы не хуже атаковавшего его зверя, наносил быстрые колющие удары мечом, отгоняя тварь. Но пес был настырен – раз за разом он бросался на армянина, пытаясь добраться до человека на расстояние укуса. Один из выпадов Давида достиг цели: пес завизжал от боли, попятился – острие меча глубоко проникло в его плечо. Давид замахнулся мечом, чтобы зарубить хищника. И сделал ошибку. Демонский пес рванулся вперед с непостижимой скоростью. Его клыки сомкнулись на бедре Давида, прогрызли кольчужные поножи, вонзились в плоть. Эзер еще успел ощутить дикую бешеную радость, когда человеческая кровь обжигающим сладким потоком хлынула ему в пасть. В следующее мгновение меч Давида обрушился на позвоночник пса, и Эзер разжал челюсти. С криком боли и ярости Давид пригвоздил раненую тварь к земле, а потом еще дважды ударил по шее, отделяя голову чудовища от тела.
Вороня прикончил одного из псов, убивших Реттиля. Второй увернулся от атак молодого дружинника, набросился на Чагу. Киевлянин оборвал прыжок пса ударом шестопера, начал молотить упавшую тварь, ломая ей кости. Третий пес прыгнул на Чагу в тот момент, когда дружинник поднял шестопер для удара, скользнул под занесенной рукой, вцепился клыками в горло. Чага захрипел, опрокинулся на спину, судорожно размахивая руками. Вороня вышел из оцепенения, кинулся на помощь Чаге. Схватил пса за голову обеими руками, резко повернул. Громко хрустнули позвонки, и чудовище мешком осело на Чагу, извергая из пасти вонючую белесую жижу. Вороня сбросил труп собаки с киевлянина и сокрушенно покачал головой. Чага еще двигал глазами, полными ужаса и немой мольбы, но сказать уже ничего не мог – кровь пузырилась у него на губах, толчками выплескивалась из перекушенных артерий на горле. Вороня закричал в ярости – и новая тварь, вскочив на пригорок, с которого еще недавно стрелял Реттиль, прыгнула на него, сбив дружинника с ног. Клыки пса содрали всю левую половину лица Ворони. В последние мгновения жизни, полные неописуемой боли, молодой псковитянин все же сумел вытащить из сапога нож, всадить его в брюхо зверя и потянуть вверх, распарывая брюшину и выпуская зловонные, кишащие червями внутренности твари.
Пес, некогда бывший командиром арсиев Мерваном, напал на Ворша. Ведун нанес сокрушительный удар посохом, но без магии Алатырь-камня посох стал бесполезен в схватке с созданным черным хазарским колдовством чудовищем, отскочил от твари, будто от скалы. Оборотень зарычал, кинулся на Ворша, повалил его на землю. Ведун увидел перед своим лицом полыхающие зеленым пламенем глаза, разверстую пасть, истекающую ядовитой гнойной пеной. Дыхание пса удушало трупным смрадом, от шерсти разило серой и тухлой кровью. Ворш успел схватить пса за горло, молясь Перуну, чтобы достало сил удержать чудовище. Они покатились по склону к воротам, тяжело ударились о камень. Пес замотал головой, стремясь освободиться, забил лапами, разрывая на Ворше одежду, раздирая кожу и мышцы. Его зубы клацали у самого лица ведуна. Ворш крикнул, ударил кулаком прямо в морду монстра, потом еще раз, еще и еще. Рычание сменилось визгом, свирепый огонь в глазах пса померк. Ворш продолжал бить кулаком, как молотом, ломая псу морду, вколачивая обломки костей в мозг твари, пока не почувствовал, что зверь бессильно обмяк. Ведун, задыхаясь от смрада, отшвырнул от себя убитого оборотня, поднялся на колени. Он сделал это вовремя – еще один демонский пес выскочил из тумана прямо на него. Оружия у Ворша не было, правая рука была разбита в кровь, одежда пропитывалась кровью из ран на животе и груди, сил больше не осталось. Все, что мог теперь сделать ведун, так это встретить смерть с достоинством.
Пес подскочил к Воршу, со злобным рычанием кинулся на человека, повалил на землю, вцепился в левую руку. Хрустнула кость, и Ворш закричал. А потом тварь вдруг завизжала, и лицо ведуна окатило горячей зловонной кровью. Визг оборвался. Ворш открыл глаза и увидел бледное лицо Некраса.
– Живой, дяденька? – Некрас пытался улыбнуться, но улыбка получилась вымученной и страшной. – Живой!
– Почему… ты здесь? – прохрипел Ворш. Холодный пот выступил у него на лбу, тело отказывалось слушаться. Ведун попытался пошевелиться – и закричал от страшной боли в прокушенной руке. – Уходи!
– Победили мы, дяденька! – Некрас чуть не плакал. – Убили вы всех тварей поганых. Этот последний был.
– Молодец, паря. А… Ольга где?
– Туточки она. И Ивка с ней.
– Не ушли, значит, неслухи! – Ворш еще успел увидеть, как из белесой пелены, сгустившейся перед взором, появилось над ним бледное искаженное страданием лицо Ивки. Больше он ничего не видел. Тьма плотным покровом накрыла его, и Воршу показалось, что в этой непроглядной тьме он слышит ласковый шепот женщины, призывающей его к себе, умоляющей остаться с ней. Только вот кто шептал ему в ухо – Ивка или богиня смерти Мара, – Ворш так и не понял.
Ольга не сразу нашла Давида. Армянский воин сидел в луже крови среди трупов зарубленных им псов, привалившись спиной к камню. Ольга подошла ближе, тихо опустилась на корточки, осторожно коснулась руки Давида – рука была ледяной.
– Давида! – тихо позвала она, пытаясь пересилить рвущиеся рыдания. – Давидушка!
Армянин с трудом открыл глаза. Взгляд его потеплел, когда он узнал Ольгу.
– Упрямая девчонка! – шепнул он и попробовал улыбнуться. – Зачем не ушла?
