– Я пройду… – прохрипел князь, пытаясь встать. Но силы его покинули. Рана в руке горела огнем, голова кружилась и в глазах темнело. Рорк еще успел увидеть группу всадников, появившихся на берегу с той стороны, откуда он ехал, и эти всадники показались ему похожими на ансгримцев. Сознание померкло, и Рорк ничком упал на лед, провалившись в забвение.
Наступил тот неуловимый призрачный час, когда ночь начинает уходить, сменяясь зарей, и за красным окном княжеского терема стало сереть, словно ветер, подувший с Большого Холодного озера, сдул с земель северных антов черное покрывало Сречи. Долгая зимняя ночь заканчивалась, но таинственная черная птица появилась на границе ночи и рассвета, неслышно пронеслась над крышей княжеской усадьбы и опустилась на охлупень.
Рорк открыл глаза. Он сердцем почувствовал появление черной птицы, и это присутствие наполнило его сердце леденящей жутью. Будто погас очаг, и замогильный холод заструился по опочивальне. А тут птица вдруг крикнула, и ее крик был едва ли не страшнее ее присутствия.
Жар, казалось, немного спал, и Рорк был очень слаб. Рубаха его пропиталась потом. Дергающие боли в левой руке стихли, хотя пошевелить рукой князь не мог. Он поискал глазами. Отцовский меч в черных с серебром ножнах висел у изголовья его постели, тускло мерцая в полумраке опочивальни золотой рукоятью в форме прыгающего волка. Рорк вспомнил, что меч был у него в руке, когда на озере он лишился чувств. Кто бы ни привез его сюда, благослови их боги – меч они оставили с ним. Теперь он умрет с оружием в руках. Протянуть бы руку, достать клинок из ножен, но каким неподъемным стало тело, как тяжело пошевелиться!
Черная тень вползла в опочивальню, сгустилась у ложа. Рорк увидел мертвенно-бледное лицо, обрамленное смоляными кудрями, глаза, бездонные, как мрак.
– Брат мой, – воззвал голос такой же мертвый, как лицо, глаза, как сама эта тень.
– Уходи, – Рорк закрыл глаза. – Нам не о чем говорить.
– Я знаю. Но ты не властен надо мной.
– Однажды я уже убил тебя.
– Верно, – Аргальф сел у изголовья князя. – Но теперь ты сам умираешь. Царапины от когтей Вестницы стало достаточно, чтобы убить сына Геревульфа, которого не брали ни копье, ни меч.
– Я поправлюсь.
– Ты умрешь. От яда Вестницы нет противоядия. Волхвы ничем не могли тебе помочь. Ты умираешь. И некому разделить твою боль.
– Прочь!
– Я готов наслаждаться этим зрелищем века и века. Я ненавижу тебя, Рорк. Но так уж распорядились свыше, что я послан помочь тебе. Праматерь готова простить тебя.
– Простить? За что? За то, что я изувечил ее домашнюю кошку?
– Ты шутишь перед смертью. Это говорит о твоей силе духа. Но Праматерь разгневана на тебя из-за меня. Ты убил меня, пролив кровь брата.
– Ты мне не брат. Я человек, ты – зверь.
– Ты судишь меня? Ты, который все последнее время сеял вокруг себя разрушение и смерть? Ты мог остаться в Варингарланде и спокойно жить вместе с Ефандой. Стал бы скотоводом, или корабельным мастером, или охотником. Но ты пошел туда, тебя звала твоя Судьба. Ты приплыл в Росланд. И что же? Из-за тебя погибли десятки людей. Ты приказал зарезать Световида. Ты убил Куяву. Мне продолжить?
– Уйди. Ты смешон. Я все делал верно. Я восстанавливал справедливость и боролся с варягами. Я никогда не убивал ради власти, как это делал ты.
– Я не осуждаю тебя. Тем более что Праматерь благоволит к тебе. Ты возьмешь на себя ее бремя, которое должен был выполнить я. Но я не выполнил его. Из-за тебя.
– Мне продолжить то, что делал ты?
– Ты не понимаешь, Рорк. Мир всегда будет ареной борьбы между нами, потомками Люпа, и людьми. Между нами не может быть мира. Мы сильнее, лучше, живучее людей. Мы совершенны. Я открою тебе тайну, которой не знает никто.
– Я не хочу знать твою тайну.
– А зря. Ты ведь знаешь, что Добро и Зло – как свет и тень, одно без другого существовать не может. Хочешь ты или нет, но тебе суждено стать тем, кем был я. Белый Волк станет Черным рано или поздно.
– Ты сказал, что я умру.
– Ты можешь быть исцелен.
– Жизнь, – Рорк переборол навалившуюся смертную слабость, заговорил вновь: – Это великое благо. Я хотел бы пожить еще.
– Ты поживешь. Я за тем и пришел, чтобы предложить тебе жизнь. Я – твоя последняя надежда. Прими мою силу, и ты исцелишься. Ты будешь великим правителем, имя которого запомнят в веках. Сила твоя станет беспредельна. Ты покоришь северные народы, создашь великую империю и поведешь непобедимое воинство на юг, чтобы покорить богатые и изнеженные народы, отвыкшие держать меч в руках. Так было, когда железная волна смела Римскую империю. Ты повторишь это. И ты закончишь то, что начал я.
– Заманчиво. Но ведь я должен что-то сделать, верно?
– Только согласиться служить Хэль.
– Аргальф, почему ты как печешься обо мне?
– Такова воля Праматери.
– Расскажи мне, как ты стал Черным Волком.
– Моя мать была посвящена в мистерии Люпа. Я родился от семени Волка. А потом я убил того, кто предшествовал мне, и получил его силу. Все просто. Разница между нами лишь в том, что я из племени людей Фенриса – а ты нет. Ты Воин-из-за-Круга, человек, случайно получивший Силу. Но за эту случайность надо заплатить свою цену. Боги и демоны ничего не дадут просто так.
– Ты тоже убил Черного Волка?
– Да. Это было давно. От матери мне передалось владение магией, и я убил своего учителя. Он был Зверем.
– И все?
– Все. Я не смею скрывать от тебя правду. Праматерь хочет, чтобы ты узнал все.
– И чем это все закончится?
– Смотри!
Тень исчезла, провалившись в наполнивший опочивальню багровый сумрак. Видения готеландской войны наполнили комнату. Бегущие воины с оружием в руках. Дым, удушливый от гари воздух. Трупы младенцев на руках плачущих матерей. Разложившиеся тела на виселицах. Семь рыцарей Ансгрима, топчущие разбегающихся в страхе готов. Бездонные глаза отца Адмонта – вся боль и вся скорбь этой земли собраны в них.
А вот видение другой войны. Черная лавина хазар, надвигающаяся на воинов Рорка. Искалеченное тело Боживоя на кольях тына. Захлебывающийся кровью Световид. Пепелище Рогволодня и измазанные сажей, потерявшие от горя рассудок люди, разыскивающие среди тлеющих пожарищ останки близких и уцелевший скарб. Тело Куявы: распахнутые синие глаза смотрят в небо, где кружатся вороны, кровь пузырится на губах.
– Наши дела так похожи! – слышит Рорк голос Аргальфа. – Смотри дальше…
Дальше – он сам, Рорк Рутгерссон, император Гипербореи. Он сидит на троне из золота и слоновой кости, и на голове его имперский венец. К нему обращаются «цезарь», как к римскому императору. Громадный тронный зал полон коленопреклоненных фигур. Это послы покоренных племен – авары, турки, хазары, остготы, вандалы, венеды, пруссы, ятвяги, балты… А за окном дворца целый лес кольев, и на каждом голова побежденного врага.
