— Рада это слышать, Алекс. Потому что там, куда мы направляемся, пикников не будет.
Алекс сделал попытку прочистить горло. На его голосовые связки налипло горячее, как кровь, масло.
— Где мы?
— Восемьдесят третье шоссе, Западный Техас. Только что проехали Джанкшн и едем в сторону Сан-Анджело. Я везу тебя туда, где я живу.
Хуанита кинула на него пристальный взгляд, словно ожидая, что он развалится на кусочки прямо там, где сидит.
— То есть фактически я больше нигде не живу. Но я везу тебя к тем людям, у которых я остановилась.
— Очень мило было с твоей стороны попросить разрешения, Джейни.
Она не ответила.
Это было совсем другое молчание, какого он еще не слышал у своей сестры. Не раздраженное молчание. Не с трудом сдерживаемая ярость. Это было абсолютное, стальное безмолвие.
Алекс был в замешательстве. У него никогда не было хороших отношений с сестрой, но в прошлом он всегда был способен проникнуть в зону действия ее радара. Он всегда мог достать ее. Даже когда плохое изменилось к худшему, он всегда мог с успехом захватить в зубы кусочек ее существа и рвануть.
— Видишь ли, тебе не следовало этого делать, — сказал он. — Мне там помогали.
Молчание.
— Ты не сможешь удержать меня, если я захочу вернуться туда.
— Не думаю, что тебе захочется возвращаться, — сказала Хуанита. — В этой клинике вряд ли будут рады снова тебя видеть. Мне пришлось выкрасть тебя силой. Я взломала здание и выстрелила в охранника из клеевого пистолета.
— Что ты сделала?
— Ты когда-нибудь видел человека, в которого выстрелили из клеевого пистолета? Это не очень приятно. Особенно когда залп попадает прямо в лицо.
Хуанита высыпала на ладонь пригоршню гранолы.
— Однако если бы я не заклеила ему рот, он принялся бы кричать, — продолжала она, непринужденно жуя. — После того как я его зафиксировала, мне пришлось прочистить ему нос ацетоном, иначе он бы умер от удушья прямо на месте.
Она проглотила и засмеялась.
— Могу поспорить на большие деньги, что он до сих пор висит там, приклеенный к стенке.
— Ты ведь шутишь, правда? Она покачала головой.
— Слушай, ты же сидишь здесь, разве нет? Каким образом, думаешь, ты попал в эту машину? Неужели решил, что эти деляги собирались отпустить тебя за просто так? Когда я вломилась к тебе в палату, ты висел там головой вниз, голый, без сознания, привязанный к какой-то металлической стойке.
— Господи Иисусе, — проговорил Алекс.
Он провел пальцами по волосам и содрогнулся. Его волосы были омерзительно грязными — он весь был омерзительно грязен с ног до головы, покрытый смесью горячечного пота и выделений собственных сальных желез.
— Ты хочешь сказать, что ты выкрала меня из клиники? Лично ты? Господи, Джейни, неужели ты не могла подать на них в суд или сделать еще что-нибудь?
— Я теперь занятая женщина, Алекс. У меня нет времени на судебные разбирательства.
Хуанита скинула охотничьи ботинки на пол и скрестила обтянутые чулками ноги на сиденье. Она посмотрела на него, сузив свои ореховые глаза.
— Впрочем, полагаю, у меня могут возникнуть некоторые проблемы, если ты вернешься назад и донесешь на меня местным властям…
— Ни в коем случае, — тут же сказал он.
— Ты не станешь возбуждать против меня дело или что-нибудь такое?
— Ну я бы не стал полностью скидывать со счетов вариант с судебным процессом, — протянул Алекс. — Особенно учитывая папины представления о семейном бюджете… Но мне уж никак не требуется мексиканская полиция, чтобы вести дела с собственной сестрой.
Он потер свой грязный, обросший щетиной подбородок.
— По крайней мере не требовалась до сих пор. Какого черта, что на тебя вдруг нашло?
— Много чего. Всякое разное. — Она кивнула. — Сам увидишь.
— Что ты сделала со своими волосами?
Она рассмеялась.
— Ты перестала их красить, — заключил он. — Это твой естественный цвет, так ведь? Такой буроватый. Ты что, перестала платить парикмахеру?
Он попал в цель.
— Ох, вот это действительно замечательно слышать, особенно от тебя, Алехандро! Ну да, я выгляжу как нищенка, правда? Я выгляжу как беженка! А знаешь, как ты выглядишь, красавчик? Ты выглядишь так, словно тебя прибило к берегу на пятый день после цунами! Ты выглядишь как труп, черт возьми!
Она повысила голос.
— Я вытащила тебя с края могилы! Я оделась так для того, чтобы совершить уголовное преступление, ты, идиот!
— Обычно ты одевалась для того, чтобы вращаться в высшем обществе, Джейни.
— Когда-то, — поправила она. — Я даже сделала несколько эскизов для одного сезона. Надо же, ты ничего не забываешь!
— А твои волосы, сколько я себя помню, всегда были рыжими.
— Да? Ну что ж, наверное, когда-то мне были необходимы рыжие волосы. В те времена, когда я переживала подростковый кризис.
Некоторое время Хуанита поправляла волосы, затем нахмурилась.
— Давай сразу выясним один вопрос. Я знаю, что ты можешь вернуться обратно в Мексику, если захочешь. Я знаю все о твоих делах и знаю все, что хочу знать, об этих твоих мрачных дружках-контрабандистах. Я не могу тебя останавливать. Я даже не очень-то и хочу тебя останавливать.
Она хмыкнула.
— Дело просто в том, что, прежде чем ты запишешься обратно в свою адскую больницу и там старательно прикончишь себя, я хочу показать тебе кое-что. Согласен? Я хочу, чтобы ты увидел, что именно произошло со мной с тех пор, как мы в последний раз встречались.
Алекс долго обдумывал это предложение.
— Вот как? — наконец заговорил он.
— Да, вот так! Эта машина привезёт нас в лагерь, и я собираюсь показать тебе людей, с которыми я живу. Скорее всего, им придутся очень не по вкусу твои штучки. Им и я не очень понравилась, по крайней мере вначале.
Джейн пожала плечами.
— Но эти люди живые внутри, Алекс! У них есть дело, которое действительно стоит того, чтобы его делать! Это хорошие люди, на самом деле хорошие. Это единственные люди из всех, кого я когда-либо встречала, к которым я питаю настоящее уважение.
Алекс некоторое время переваривал эти необычные новости.
— Но они, надеюсь, не религиозные? Джейн вздохнула.
— Нет, они не религиозные.
— Но все же это что-то вроде секты, так ведь? Я так спрашиваю, потому что ты как-то уж очень радостно о них говоришь.
— Нет, черт побери, никакая это не секта! Точнее… ну ладно — да, это так. Бригада — действительно секта. Своего рода. Но это не значит, что мне там промыли мозги. Здесь дело не в этом.
