Книга Биг-Сур и апельсины Иеронима Босха, страница 115. Автор книги Генри Миллер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Биг-Сур и апельсины Иеронима Босха»

Cтраница 115

— Решил завязать и завязал, — повторил Морикан. — Это было нелегко. Я чуть не умер.

— Если это правда, — сказал доктор, беря его руку в свою, — то вы первый известный мне человек, кто оказался способен на такое.

Морикан покраснел, словно ему вручали медаль за подвиг, которого он не совершал.

Доктор тем временем принялся играть в «крестики и нолики» на Морикановой спине. Он начинал от левого плеча, переходил к правому, потом вниз и, по диагонали, вверх. Возвращаясь к исходной точке, он каждый раз пережидал несколько минут. Первый раз он рисовал синей жидкостью, во второй — розовой, в третий — зеленой, и так всем спектром. Никто не выигрывал. Поскольку спина у Морикана была всего лишь человеческих размеров и уже вся, от шеи до пояса, исчерчена, не оставалось ничего иного, как объявить на сегодня ничью. Но еще надо было провести тридцать или сорок тестов. Один из них должен был дать результат. Так, по крайней мере, считал доктор.

— Как насчет кровати? — справился Морикан, влезая в рубашку и штаны.

— Кровати? — изумленно воззрился на него доктор.

— Ну-да, — сказал Морикан. — Места, чтобы отдохнуть... поправить здоровье.

Доктор засмеялся словно удачной шутке.

— У нас не хватает коек для тяжелых больных. У вас ничего серьезного. Приходите снова послезавтра, и я проведу еще несколько тестов. — Он выписал Морикану успокоительное. — Вы у нас мигом поправитесь.

Я объяснил, что мы живем в Биг-Суре, что нам трудно часто ездить в Салинас.

— Почему бы вам не пристроить его где-нибудь в городе? — предложил доктор. — Примерно через недельку я буду знать, что с ним. Вам не о чем беспокоиться. Смею вас уверить, он выдержал и не такое... Небольшое переутомление. Повышенная чувствительность.

Выйдя на улицу, мы решили поискать бар. Все мы чувствовали настоятельную необходимость выпить.

— Как ваша спина? — поинтересовался Лилик, поднимая руку, чтобы похлопать его по означенной части тела.

Морикан ответил, поморщившись:

— Будто ее поджарили.

Мы нашли какую-то забегаловку и за выпивкой обсудили тему опиума. Ослепительная вещь, если разобраться.

В Монтерее я снял Морикану номер в отеле «Сьерра». Номер с ванной. По сравнению с кельей, в которой он ютился у меня, просто роскошный. Мы попробовали, достаточно ли мягок и пружинист матрац, пощелкали выключателями, проверяя, светло ли ему будет читать и писать, показали, как обращаться с жалюзи, заверили, что мыло и свежие полотенца он будет получать каждый день и так далее. Он уже распаковывал небольшой саквояж, который прихватил с собой. Уже и на туалетном столике расставлен был неизменный набор вещиц, в том же неизменном порядке, как и везде, где бы Морикан ни оказывался. Когда он доставал свои рукописи, блокноты, чернила и линейку, я понял, что столик у кровати слишком мал, чтобы за ним работать. Мы попросили управляющего поставить столик побольше. Мгновенье спустя появился коридорный со столиком подходящего размера.

Морикан, похоже, был по-настоящему рад. Озирался, словно оказался в раю. В особый восторг его привела ванная. Мы объяснили, что он может принимать ванну, сколько и когда захочет — и не за дополнительную плату, как во Франции. (Америка вновь повернулась к нему хорошей стороной. «Поразительная страна!»)

Оставалось только снабдить его деньгами и договориться с кем-нибудь, чтобы его отвозили в госпиталь и привозили обратно. Прощаясь с ним, я не знал, что вижу его в последний раз.

За десять минут он помолодел на десять лет. Когда я пожал ему руку на прощанье, пообещав заглянуть через несколько дней, он сказал:

— А я сейчас спущусь, пожалуй, выпить глоток портвейну.

На улице мы, Лилик и я, встретили художника Элвуда Грэма. Слово за слово, и мы узнаем, что он каждый день наведывается в окружной госпиталь. И он с удовольствием, сказал Элвуд, будет привозить и отвозить Морикана.

Мы тут же бросились назад, но Морикан уже ушел, видимо, пить свой портвейн. Мы оставили ему записку, где сообщали, что ему обеспечена машина с личным шофером.

Не могу выразить, какое облегчение я испытал, вернувшись домой. Мы вовремя избавились от него, поскольку моя жена была на седьмом месяце. Однако она лучше меня перенесла тяжкое испытание.

Прошло несколько дней, но я просто не мог заставить себя поехать в Монтерей проведать его. Вместо этого я написал ему записку, придумав какую-то отговорку. Он тут же прислал ответ, что самочувствие его улучшилось, что доктор еще не нашел, что у него не в порядке, но он наслаждается своим чрезвычайно удобным жильем. В постскриптуме он напоминал, что через несколько дней пора будет платить за номер и вскоре ему понадобится чистое белье.

Мы обменивались короткими письмами недели примерно две, за которые я побывал в городе, но в госпиталь навестить его не заглянул. Потом он написал, что решил податься в Сан-Франциско; он рассчитывал найти там какую-нибудь работу, а если не найдет, то попытается вернуться в Париж. В приписке говорилось, что для него очевидно мое нежелание больше видеть его.

Получив это послание, я немедленно упаковал оставшиеся его вещи, нашел человека, который мог доставить их ему в отель, и отправил ему денег, достаточно, чтобы протянуть по крайней мере пару недель. То, что с его отъездом в Сан-Франциско расстояние между нами намного увеличивалось, принесло мне еще большее облегчение. Как и тот факт, что наконец-то у него хватило духа на самостоятельный поступок.

Следующим делом я, по совету Леона, окурил его комнатенку.

В своем письме я все ему подробно объяснил и описал. Рассказал, как найти недорогие французские рестораны, бары и прочее. Даже такую мелочь напомнил, что, если не поймут его английского, надо написать адрес на бумажке и показать таксисту, полицейскому или прохожему. Рассказал, где находятся библиотека, кинематографы с авангардным репертуаром, музеи и картинные галереи.

Вскоре я узнал, что он устроился в подходящем отеле, но куда более дорогом, чем тот, что я ему назвал; он также отыскал маленький бар, где мог столоваться и где бывали несколько очень приятных французов. Деньги быстро таяли, поскольку, объяснил он, каждый раз, как ему хотелось куда-то пойти, приходилось брать такси; трамваем или автобусом он боялся пользоваться из-за слишком плохого знания английского.

Я терпеливо относился ко всему этому, думая, что он скоро приспособится и научится жить экономней. Но такси — это было чересчур. Париж был несравнимо больше Сан-Франциско, но я умел добираться куда нужно, не имея столько денег в кармане джинсов и куда хуже зная французский, чем он английский. Просто мне в те времена не на кого было опереться. Ca fait une difference! [393]

Он, конечно, обратился к швейцарскому консулу и быстро выяснил, что, имея гостевую визу, нечего и думать об устройстве на работу. Он, безусловно, мог бы оформить американское гражданство, но перспектива стать американским гражданином его не привлекала.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация