Эйб очаровательно улыбнулся Айрис, которая шелестела своими бумагами.
— Убийство королевы произошло между семью и восемью, это точно известно. Роза была не одна — конечно, необходимо, чтобы господин Ивашков подтвердил это.
Я бросила быстрый взгляд на зрителей. Даниэлла побледнела как мел. Сбывался ее ночной кошмар: в дело оказался втянут Адриан. Позади нее я разглядела самого Адриана, неестественно спокойного, и от всей души понадеялась, что он не пьян.
Айрис с победоносным видом подняла лист бумаги.
— У нас есть заверенные показания швейцара, утверждающего, что господин Ивашков вошел в дом примерно в девять двадцать.
— Удивительная точность, — заметил Эйб таким тоном, будто она сказала что-то забавное. — Консьерж подтверждает это?
— Нет, — холодно ответила Айрис. — Но это и не требуется. Швейцар запомнил время, потому что как раз собирался уйти на перерыв. Когда произошло убийство, мисс Хэзевей была одна. У нее нет алиби.
— Ну, это вытекает из довольно сомнительных фактов, — заметил Эйб.
Однако по поводу времени никаких больше обсуждений не последовало. Свидетельство было зафиксировано в официальном протоколе. Мне не нравилось, как идет допрос, но после услышанного благодаря Лиссе примерно этого и следовало ожидать. Отсутствие алиби — это, конечно, плохо, но я разделяла сомнения Эйба. Предъявленного до сих пор явно недостаточно, чтобы отдать меня под суд. Насчет Адриана никаких вопросов больше задано не было — тем самым он оставался в стороне.
— Имеется вещественное доказательство, — провозгласила Айрис, на этот раз с крайне самодовольным видом.
Она понимала, что отсутствие у меня алиби на время убийства еще ничего не значит, но сейчас не сомневалась, что попала в «яблочко».
Это оказался серебряный кол.
Ей-богу, в прозрачном пластиковом контейнере лежал серебряный кол, блестящий в ярком свете, кроме острия, темного от запекшейся крови.
— Этим колом была убита королева, — заявила Айрис. — Колом мисс Хэзевей.
Эйб рассмеялся, правда-правда.
— Ох, оставьте! У стражей огромный запас совершенно идентичных колов.
— Где в данный момент ваш кол? — Будто не слыша его, Айрис посмотрела на меня.
Я нахмурилась.
— У меня в комнате.
Она повела взглядом по залу.
— Страж Стоун?
Поднялся высокий дампир с пышными черными усами.
— Да?
— Вам было поручено провести обыск комнаты и вещей мисс Хэзевей?
— Вы обыскивали мою… — гневно начала я, но взгляд Эйба заставил меня закрыть рот.
— Верно, — ответил страж.
— Вы обнаружили какой-нибудь серебряный кол? — спросила Айрис.
— Нет.
С тем же самодовольным видом она повернулась к нам; Эйб, однако, выглядел так, словно находил эту новую информацию еще более нелепой, чем предыдущая.
— Это ничего не доказывает. Она могла потерять кол, не заметив этого.
— Потерять его в сердце королевы?
— Мисс Кейн! — предостерегающе сказала судья.
— Прошу прощения, ваша честь, — вкрадчиво ответила Айрис и снова обратилась ко мне: — Мисс Хэзевей, у вашего кола есть какие-нибудь характерные особенности? Что-то, позволяющее отличить его от других?
— Д-д-да.
— Можете описать, что это?
Мною овладело дурное предчувствие.
— Узор, выгравированный возле острия. Геометрический.
Стражи иногда делают гравировку. Я нашла этот кол в Сибири и с тех пор хранила его. Точнее говоря, Дмитрий прислал кол мне, когда он выпал из его груди.
Айрис направилась туда, где сидели члены Совета, и прошла мимо, демонстрируя каждому контейнер. Потом она показала его и мне.
— Это ваш узор? Ваш кол?
Действительно, это был он. Я открыла рот, собираясь сказать «да», но потом поймала взгляд Эйба. Ясное дело, открыто он не мог говорить со мной, но его мысль была ясна. «Будь осторожна, прояви хитрость». Как поступил бы на моем месте такой скользкий тип, как он?
— Это… Узор очень похож, — наконец ответила я. — Но с уверенностью я не могу сказать, мой ли это кол.
Улыбка Эйба показала мне, что я ответила правильно.
— Конечно не можете, — заявила Айрис, как будто ничего другого не ожидала, и отдала контейнер судебному клерку. — Однако теперь, когда Совет убедился, что узор соответствует описанию, и, по словам мисс Хэзевей, кол похож на принадлежащий ей, позвольте обратить ваше внимание на то, — она с победоносным видом подняла очередную бумагу, — что на нем обнаружены ее отпечатки пальцев.
Вот оно. То самое «неопровержимое доказательство».
— А какие-нибудь другие отпечатки пальцев есть? — спросила судья.
— Нет, ваша честь. Только ее.
— Это ничего не означает. — Эйб пожал плечами. Возникло ощущение, что если бы я встала и призналась в убийстве, он и тогда заявил бы, что это еще не доказательство. — Кто-то надел перчатки и украл у нее кол. На нем есть отпечатки ее пальцев, потому что он принадлежит ей.
— Это слишком притянуто за уши, вам не кажется? — спросила Айрис.
— Это скорее ваши доводы притянуты за уши, — возразил он. — Как она могла проникнуть в королевскую спальню? При такой-то охране?
— Ну, на эти вопросы можно будет получить ответы в суде, — сказала Айрис. — Однако, учитывая обширные записи в личном деле мисс Хэзевей касательно ее незаконных проникновений в самые разные места и других нарушений дисциплины, лично у меня нет сомнений, что она могла найти способ пробраться туда.
— У вас нет доказательств. Нет даже версии.
— В этом нет необходимости — на данном этапе, — ответила Айрис. — Представленного материала достаточно для передачи дела в суд. А мы ведь даже не упоминали о том, что мисс Хэзевей выражала королеве свое недовольство законом о снижении возрастного ценза в присутствии огромного количества свидетелей. Если угодно, могу представить расшифровку стенограммы, где, кстати, приведены и другие, весьма эмоциональные высказывания мисс Хэзевей, сделанные публично.
В сознании вспыхнуло воспоминание. Я стою с Даниэллой и зло выкрикиваю — на глазах множества свидетелей, — что королеве не удастся подкупить меня никаким назначением. Глупо с моей стороны — так же, как без официального приглашения являться на «Вахту смерти» или сетовать на то, что королеву защищают гораздо лучше, чем Лиссу, которую захватили в плен стригой. Можно сказать, я сама дала Айрис массу материала для обвинения.
