— Я ведь говорил, — сказал он, устремив на меня пронизывающий, но одновременно улыбающийся взгляд. Он следил за каждым моим движением. Мы двигались, словно зеркальные отражения друг друга, ловя момент, когда противник откроется для нападения. — Говорил, что найду тебя.
— Да. — Я старалась не отвлекаться на звуки борьбы Эдди с другим стригоем, не сомневаясь, что мой друг справится без посторонней помощи. — Я читала твои письма.
Легкая улыбка искривила губы Дмитрия, обнажив клыки, вид которых пробудил во мне одновременно страстное желание и отвращение, но я тут же выкинула все это из головы. Однажды я на одно-единственное мгновение заколебалась при встрече с Дмитрием и в результате чуть не погибла. Нет, снова этого я не допущу. Бурливший в крови адреналин не давал забыть о том, что из этой ситуации у меня только два выхода: победить или умереть.
Он сделал первый выпад, но я заранее угадала его и увернулась. Мы так хорошо знали друг друга, что легко могли предсказать действия противоположной стороны. Конечно, это вовсе не означало, что мы равноценные противники. Он был во всем опытнее меня, и в жизни, и в борьбе, а способности стригоя лишь увеличили этот разрыв.
— И все же ты здесь, — продолжал он, по-прежнему с улыбкой. — Глупышка, напрасно ты не осталась в безопасной зоне двора. Я поначалу даже не поверил донесениям своих шпионов.
Не отвечая, я нанесла удар колом, но он тоже предугадал его и увернулся. То, что у него есть шпионы, ничуть меня не удивило: он управлял целой сетью стригоев и людей, даже при дворе у него наверняка имеются глаза и уши. Возникал вопрос: как, черт побери, он сумел проникнуть в этот отель посреди бела дня? Пусть у него были наблюдатели в аэропорту, пусть он мог отследить использование кредитных карточек, как это сделал Адриан, но все равно — Дмитрий и его друзья-стригои обязательно должны были дождаться ночи.
Нет, это вовсе не обязательно, осознала я мгновение спустя. Стригой могли воспользоваться разными средствами: есть ведь автомобили с полностью затененными стеклами, подземные входы. Морои, останавливающиеся в «Часе колдовства» и желающие без задержек попасть в казино, знают, что между некоторыми зданиями существуют тайные туннели. И Дмитрию ничего не стоило тоже узнать об этом. Дождавшись, когда я выйду за пределы защитных колец, он использовал все свои немалые возможности, чтобы добраться до меня.
И еще я понимала, что разговорами он пытается меня отвлечь.
— И знаешь, что самое странное? То, что ты появилась не одна, а привела с собой мороев. Ты всегда была склонна рисковать собственной жизнью, но я никак не ожидал, что ты поставишь под удар других.
Внезапно до меня кое-что дошло. Кроме слабого гула казино на другом конце коридора и шума нашей схватки, никаких других звуков слышно не было, а между тем…
— Лисса! — закричала я. — Убирайся к чертям отсюда и уводи всех остальных!
Ей следовало быть сообразительней. Как и всем прочим. Через дверь можно было пройти на верхние этажи — и наружу. Солнце еще не село. И пусть себе вопит сигнал тревоги, призывая сюда охранников отеля. Черт, может они даже спугнут стригоев! Но это не имело значения. Важно одно — чтобы морои оказались в безопасности.
Я быстро «прощупала» нашу связь и поняла, что возникла проблема. Лисса стояла, замерев точно изваяние, — наконец-то она заметила, с кем я сражаюсь. Просто знать, что Дмитрий стал стригоем — это одно, и совсем другое — собственными глазами увидеть его в таком качестве. Я знала это по собственному опыту. Даже сейчас, когда я была готова к тому, что увижу, это зрелище действовало удручающе. Она же была просто в шоке, не могла ни думать, ни двигаться.
Мне понадобилось мгновение, чтобы оценить состояние Лиссы, но в сражении со стригоем одна секунда может отделять жизнь от смерти. Вроде бы я продолжала следить за ним и была настороже, но все же он сумел заметить крохотную прореху в моей защите, оттолкнул к стене и с такой силой пригвоздил к ней мои запястья, что я выронила кол.
Он придвинул свое лицо к моему так близко, что наши лбы почти соприкасались.
— Роза… — пробормотал он. Его дыхание казалось теплым и свежим, хотя вроде бы должно было пахнуть смертью и разложением. — Зачем? Зачем ты все так усложняешь? Мы могли бы провести вместе целую вечность…
Сердце заколотилось в груди. Я с ужасом ждала надвигающейся смерти, понимая, что меня отделяют от нее всего несколько секунд. И в то же время во мне поднималась печаль из-за того, что я потеряла его. Я видела знакомые черты, слышала голос, говорящий с тем же акцентом, — все это обволакивало, словно бархатное покрывало, казалось, сердце вот-вот разорвется. Почему? Почему с нами произошло все это? Почему мир так жесток?
Я сумела взять себя в руки и снова отогнала мысль о том, что это мой Дмитрий. Сейчас мы — хищник и жертва, и мне угрожала опасность быть съеденной.
— Прости, — заговорила я сквозь стиснутые зубы, пытаясь, впрочем безуспешно, вырваться из его хватки. — В мое представление о вечности не входит членство в мафии не-мертвых.
— Знаю, — сказал он, и, клянусь, на его лице промелькнула печаль, хотя позже я убедила себя, что мне померещилось. — Вечность без тебя будет такой одинокой.
Внезапно в ушах раздался пронзительный вой, и мы оба вздрогнули. Звук был ужасный, но тем не менее мне он принес облегчение. Пожарная дверь. Наконец-то эти идиоты — и я без зазрения совести отнесла данный эпитет к своим друзьям — покинули здание. При посредстве нашей связи я почувствовала солнечный свет; это хоть немного утешало, поскольку как раз в этот момент клыки Дмитрия приблизились к моей артерии.
Я надеялась, что сигнал тревоги отвлечет его, но напрасно. Тем не менее я продолжала вырываться, пусть и без толку, до тех пор, пока кол Эдди не вошел в бок Дмитрия.
Зарычав от боли, он отпустил меня и повернулся к Эдди. Тот, не мигая, смотрел на него. Если зрелище преображенного Дмитрия и ошеломило молодого стража, он не подал вида. Может, он видел перед собой просто стригоя и даже не узнал в нем бывшего наставника. Ведь этому нас и учили — видеть монстров, не людей.
На мгновение Дмитрий отвлекся. Он хотел моей смерти, а Эдди был просто досадной помехой, которую следовало устранить.
Сейчас они танцевали друг против друга, как мы с Дмитрием раньше, с одной лишь разницей — Эдди не знал противника так, как я, поэтому не мог столь же успешно увертываться от ударов, и в какой-то момент Дмитрий оттолкнул его к стене, да с такой силой, что мог расколоть ему череп, точно орех. Однако Эдди успел сгруппироваться, и вся тяжесть удара пришлась на корпус; больно, конечно, но не смертельно.
Все это заняло лишь доли секунды, но мой настрой изменился. Когда Дмитрий нависал надо мной, собираясь укусить, я сумела преодолеть желание воспринимать его как личность, как человека, которого знала и любила. Очутившись в положении жертвы, глядя в глаза смерти, я стремилась лишь к одному — сражаться! Но теперь, глядя, как Эдди борется с Дмитрием, как замахивается на него колом, я внезапно утратила холодную объективность. Вспомнила, зачем мы пришли сюда. Вспомнила, о чем рассказал Роберт.
