Королевские морой высокого ранга имеют не одного стража, что всегда облегчает их защиту. Суть заявления Ганса состояла в том, что Эдди придется работать больше и в более опасных условиях. Искоса взглянув на него, я увидела, что его лицо снова приняло жесткое, решительное выражение, долженствующее продемонстрировать, что его не волнует, даже если придется в одиночку охранять целую семью. Или десять семей. Весь его вид выражал убежденность, что пусть его хоть в шайку стригоев запустят, он и со всеми ними справится.
— Теперь ты! — Резкий голос Ганса заставил меня перевести взгляд на него. — Тебе повезет, если ты получишь хоть какую-то работу.
Как обычно, я заговорила, не подумав, хотя разумнее было бы промолчать, вот как Эдди.
— Конечно получу. Таша Озера хочет нанять меня. И у вас слишком мало стражей, чтобы позволить мне сидеть сложа руки.
В глазах Ганса вспыхнуло изумление.
— Да, у нас мало стражей, но всегда есть другая работа помимо персональной защиты, и ее тоже кто-то должен делать. Кому-то надо работать в офисах или охранять ворота.
Я замерла. Канцелярская работа. Ганс угрожал мне канцелярской работой! Самое ужасное, что я могла бы вообразить, — перспектива охранять какого-нибудь мелкого мороя, которого я не знала и, возможно, возненавидела бы. Но даже при таком раскладе я делала бы свое дело и не чувствовала себя выброшенной из жизни.
Но офис! Ганс прав — стражам приходится выполнять и административную работу. Правда, на это удавалось отрядить лишь немногих, но перспектива стать одной из этих немногих выглядела ужасной. Сидеть на месте часами, целыми днями… вроде тех охранников в «Тарасто». Жизнь стража нелегка, но, по крайней мере, не бесцельна.
И только тут до меня в полной мере дошло, что теперь я и впрямь в реальном мире. Закончив школу, я получила звание стража, но понимала ли на самом деле, что это означает? Или только воображала, будто понимаю, наслаждаясь привилегиями, которое это звание дает, и не задумываясь о последствиях? Здесь не школа. Здесь после уроков не оставляют. Это мир взрослых, где есть жизнь и смерть.
Видимо, эти переживания отразились на моем лице, и Ганс одарил меня безжалостной улыбкой.
— Все правильно, у нас есть масса способов укрощать нарушителей порядка. К счастью для вас обоих, окончательное решение относительно вашей судьбы еще не принято, но у нас есть для вас занятие на ближайшее время.
Как выяснилось в последующие дни, это занятие, которое он для нас припас, было нудной физической работой. Если честно, я чувствовала себя так, будто меня все же опять оставили после уроков. Уверена, цель преследовалась такая — дать понять нарушителям вроде нас, как ужасно все может обернуться. Мы трудились на свежем воздухе по двенадцать часов в день, перетаскивая камни и перекапывая землю с тем, чтобы на этом месте обустроить новенький, симпатичный внутренний двор, куда выходило несколько городских королевских домов. Я знала, что вообще-то на таких работах используются морои-рабочие; скорее всего, сейчас их отправили в отпуск.
Тем не менее это было лучше, чем сортировать и подшивать в папки горы бумаг. Я лишний раз порадовалась всеобщему переходу на оцифрованную информацию… и опять начала беспокоиться о своем будущем. Снова и снова вспоминала разговор с Гансом и угрозу того, что подобными делами буду вынуждена заниматься всю жизнь. И никогда не стану стражем в подлинном смысле этого слова. Если раньше нас приучали думать, что первыми везде идут морой, то теперь моей заповедью могло стать то, что первой на каталожных ящиках идет буква «А», а за ней уже все другие. Работа мешала мне видеться с Лиссой, и консьержи обоих домов особенно старались помешать нашим встречам. Это огорчало — связь позволяла мне следить за тем, что с ней происходит, но хотелось же и поговорить. Ну хоть с кем-нибудь! Адриан тоже избегал меня и даже в мои сны не проникал, что заставляло задуматься о его чувствах. После Лас-Вегаса мы так и не обсуждали случившееся. С Эдди мы часто работали бок о бок, но он по-прежнему не общался со мной. Таким образом, я долгие часы оставалась в плену собственных мыслей и чувства вины.
И поверьте, это чувство вины все возрастало. При дворе люди рабочих не замечают, и даже в моем присутствии они вели себя так, словно меня не существует. Постоянной темой обсуждений был Виктор, опасный Виктор Дашков, вырвавшийся на свободу. Как это могло произойти? Может, у него есть способности, о которых никто не знал? Люди были в страхе, некоторые даже опасались, что он объявится при дворе и поубивает всех во сне. Теория того, что «побегу способствовали свои», расцвела пышным цветом, и мы по-прежнему оставались вне подозрений. К сожалению, это означало, что многие теперь были склонны выискивать предателей в нашей среде. Мало ли кто работает на Виктора Дашкова? Может, при дворе укрываются шпионы и мятежники, замышляя всякие зверства. Я-то понимала, что все эти страхи преувеличены, но какое это имело значение? В основе их лежала ужасная правда: Виктор Дашков разгуливал по миру как свободный человек. И только мы с сообщниками знали, что в ответе за это я.
То, что нас видели в Лас-Вегасе, укрепляло наше алиби и одновременно делало в глазах окружающих еще более безрассудными. Люди ужасались — как это мы позволили принцессе Драгомир выйти из-под защиты, в то время когда такой опасный преступник вырвался на свободу! Он ведь мог снова напасть на нее! Слава богу, повторяли все, что королева своевременно отозвала нас обратно. Поездка в Лас-Вегас также породила новую волну предположений на мой счет.
— Ну, что касается Василисы, я ничуть не удивлена, — как-то говорила одна женщина, когда я работала неподалеку. Она в сопровождении нескольких друзей направлялась к дому «кормильцев», как обычно не замечая меня. — Она ведь уже однажды убегала. Эти Драгомиры все какие-то необузданные. Когда Виктора Дашкова поймают, она, наверное, отправится на первую же подвернувшуюся вечеринку.
— Ты не права, — ответила ее подруга. — Она девушка вполне уравновешенная. Это все та дампирка, которая всегда с ней… ну девчонка Хэзевей. Я слышала, они с Адрианом Ивашковым поехали в Лас-Вегас, чтобы пожениться. Королева еле-еле успела остановить их. Татьяна в ярости, в особенности поскольку Хэзевей заявила, что ничто не разлучит их с Адрианом.
Класс! В некотором роде я была потрясена. Я понимала, что лучше пусть люди думают, будто мы с Адрианом задумали бегство из романтических побуждений, чем обвиняют меня в содействии побегу преступника из тюрьмы, но… Все равно поразительно, откуда вообще взялось такое! Оставалось надеяться, что до Татьяны не дошли слухи о нашем якобы намерении пожениться, а иначе на любом потеплении в наших с ней взаимоотношениях можно ставить крест.
Однако впервые толком поговорить мне случилось с тем, от кого я никак не ожидала внимания. Я копала землю под цветочную клумбу и безумно потела. По моройскому расписанию почти наступило время сна, и это означало, что солнце во всей своей красе пылало в летнем небе. Правда, место для работы у нас было довольно приятное — площадка возле внушительной Придворной церкви.
