— Нет. — Лисса нахмурилась. — По-моему, она была в своей комнате. В последний раз я видела ее позавчера днем.
— Жаль. — Даниэллу это сообщение не обрадовало. — Если она была одна, у нее нет алиби.
— Она была не одна.
Все трое обратили взгляды на Адриана. Это были его первые слова после того, как он окликнул Лиссу. До сих пор она почти не замечала его, не давая и мне возможности в него вглядеться, лишь отметила нехарактерный для него неопрятный вид. Выражение тревоги и огорчения делали его старше, чем на самом деле. Исследуя его ауру, она обнаружила обычное для пользователя духа золотое сияние, но и в нем, и в других цветах темнели вкрапления тьмы. И еще аура мерцала, что свидетельствовало о нестабильности. Все случившееся обрушилось на него слишком неожиданно, но, уверена, при первой же возможности он прибегнет к таким средствам восстановить душевное равновесие, как сигареты и спиртное. Обычно он так и поступал.
— Что ты сказал? — резко спросила Даниэлла.
— Она была не одна. Я всю ночь провел с ней.
Лисса и Кристиан изо всех сил старались сохранить нейтральное выражение лица, однако Даниэлла явно была в шоке — естественная реакция матери на прямое упоминание о сексуальной жизни ее отпрыска.
— Ох, не начинай! — сказал Адриан, тоже заметив, как изменилось ее лицо. — Твои моральные устои, твои взгляды… в данный момент все это не имеет никакого значения. — Он кивнул в сторону охваченных паникой людей, громко вопящих, что Виктор Дашков наверняка прячется где-то поблизости и намерен убить их всех. — Я был с Розой. Это доказывает, что она никого не убивала. С твоим материнским беспокойством насчет моей личной жизни разберемся позже.
— Меня вовсе не это беспокоит! — Тем не менее Даниэлла почти утратила самообладание. — Если у них есть твердое доказательство ее вины, ты окажешься замешан во всем этом! Ты тоже можешь попасть под подозрение.
— Татьяна была моей тетей! — воскликнул Адриан. — Зачем, ради всего святого, нам с Розой убивать ее?
— Потому что королева не одобряла ваших отношений. А Роза не одобряла поддержанного королевой постановления о снижении возрастного ценза стражей, — сказал Кристиан. Лисса сердито посмотрела на него. — Что? Я просто формулирую то, что любому в голову придет. И мы все слышали — люди выдумывают такое, что даже для Розы все-таки чересчур.
Веские доводы, ничего не скажешь.
— Когда? — Даниэлла схватила Адриана за рукав. — Когда ты был с Розой? Когда пришел к ней?
— Не знаю… Не помню…
— Адриан! — Она сильнее вцепилась в него. — Будь же наконец серьезен! Если дальше так пойдет, то это для тебя жизненно важно. Если ты пришел к ней после того, как Татьяну убили, тогда ты тут точно ни при чем. Если же ты был с ней до этого…
— Тогда у нее есть алиби, — прервал он мать. — И проблема закрыта.
— Надеюсь, это так, — пробормотала Даниэлла. На молодежь она больше не смотрела. Колесики лихорадочно крутились в ее голове — она старалась придумать, как защитить сына. То, что произошло со мной, она воспринимала как несчастный случай; предметом ее первостепенной тревоги, естественно, был Адриан.
— Нужно срочно найти тебе адвоката, — наконец решила она. — Я поговорю с Дамоном еще до слушания. И Руфус тоже должен быть в курсе. Проклятье! — По-видимому, леди Ивашкова ругалась нечасто, поскольку Адриан вскинул брови. — Мы непременно должны выяснить, когда точно ты пришел туда.
Весь вид Адриана по-прежнему выражал тоску; казалось, он рухнет под ударами судьбы, если в ближайшее время не подкрепит свои силы никотином или алкоголем. Это было невыносимо — видеть его в таком состоянии и к тому же знать, что я всему причиной. Он далеко не слабый человек, но некоторые черты собственной натуры, отягощенной влиянием стихии духа, мешают ему справляться с такими ситуациями. И все же, несмотря на беспокойство, он сумел вспомнить кое-что, способное помочь его обезумевшей от волнения матери.
— Когда я входил в здание, в вестибюле кто-то был… швейцар, скорее всего. Консьержа, правда, на месте не оказалось.
— Вот оно! — Даниэлла просияла. — То, что нужно. Дамон выяснит, в какое точно время ты пришел туда, и все подозрения с тебя будут сняты.
— И таким образом он сможет защитить меня, если дело обернется плохо?
— Конечно.
— А что насчет Розы?
— Что насчет нее?
Адриан по-прежнему выглядел так, словно вот-вот рассыплется на части, но в его зеленых глазах появилось серьезное, сосредоточенное выражение.
— Если выяснится, что тетю Татьяну убили до того, как я пришел туда, и Розу одну бросят на растерзание волкам, будет Дамон защищать ее?
— Ох, ну дорогой… — промямлила его мать. — Дамон вообще-то такими делами не занимается…
— Займется, если ты попросишь его об этом, — безжалостно заявил Адриан.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь, — устало ответила она. — Говорят, есть серьезное доказательство против нее. Если наша семья выкажет сочувствие убийце…
— Она не убийца! Ты ведь встречалась с Розой, она нравится тебе. Можешь ты, глядя мне в глаза, сказать: «Пусть выкручивается как сумеет с той тухлой защитой, которую ей предоставят»? Можешь?
Даниэлла побледнела и, клянусь, буквально съежилась. Не думаю, что она привыкла выслушивать такие отповеди от своего беспечного сына. И хотя его слова звучали разумно и здраво, в голосе и позе сквозило такое безумное отчаяние, что это пугало. Не знаю, чем оно было вызвано — воздействием стихии духа или его собственными чувствами.
— Я… Я поговорю с Дамоном, — сказала наконец Даниэлла, нервно сглотнув.
— Спасибо. — Адриан шумно выдохнул и как будто слегка успокоился.
После этого его мать растворилась в толпе, оставив сына с Лиссой и Кристианом. Они были почти так же поражены, как Даниэлла.
— Дамон Тарус? — спросила Лисса.
Адриан кивнул.
— Кто это? — поинтересовался Кристиан.
— Кузен мамы. Наш семейный адвокат. Тот еще жук. Неприятный тип, но, правда, может вытащить кого угодно из чего угодно.
— Неплохо, — заметил Кристиан. — Но сумеет ли он что-то противопоставить этому так называемому убедительному доказательству?
— Не знаю. Правда не знаю. — Адриан рассеянно сунул руку в карман, где обычно держал сигареты, но их там не оказалось. Он вздохнул. — Я не знаю, что это за доказательство, и даже не знаю, как умерла Татьяна. Слышал лишь, что сегодня утром ее обнаружили мертвой.
Лисса и Кристиан нахмурились, но моя подруга первой решилась взять на себя роль вестника беды.
— Кол, — сказала она. — Ее нашли в постели с серебряным колом в сердце.
