– Что он тут делает? – прошептал изумленный Джон-Том. – Я думал, коалы предпочитают тропики. Во всяком случае, в Колоколесье они мне не встречались.
– Ты прав, мой мальчик, они редкие гости в наших краях, – отозвался Клотагорб. – И вправду интересно, что погнало его в такую даль? Надо отметить, одет он как раз по погоде.
– Бедняга, – посочувствовала коале Дормас. – Любопытно, в чем он провинился, что его так мучают.
– Верно, всего лишь шел мимо, – пробурчал Мадж, слегка подаваясь назад. – Ну все, хорош. По-моему, нагляделись вдоволь, пора и удочки сматывать.
– Ты ошибаешься. Разве непонятно, к чему идет дело? Они собираются задушить его дымом. Никто на свете не заслуживает подобной смерти.
– Да неужто, приятель? Откуда ты знаешь, может, он плюнул в душу этой шайке немытых обормотов? Может, его судили и вынесли приговор.
Как и положено, все честь по чести. Я тебе говорил, не лезь в чужой дом со своим стаканом. – Выдр кивнул в направлении поселения. – Видишь, как он одет? Одно слово, варвар. Нет, парень, ты как хочешь, а по мне, пускай разбираются сами.
– Если он совершил преступление, – откликнулся Джон-Том, – я хочу знать, насколько оно серьезно. А если нет, тогда мы обязаны выручить его. В конце концов, ведь может сложиться так, что однажды случайный прохожий окажет такую же услугу мне.
– Ну да, – хмыкнул Мадж, – жди! Кореш, сдается мне, ты глуп, как пробка. Ни один дурак не станет с тобой связываться.
– Я тоже был бы не прочь узнать, что привело его сюда, – произнес Клотагорб. – Уж больно странное получается стечение обстоятельств.
– Да вы что, рехнулись? Что за идиотская привычка вечно лезть на рожон?
– Мадж, где твоя забота о ближнем?
– В заднем кармане, приятель, вот где! И потом, о каких ближних речь? Или ты разумеешь вон те гнусные рожи? Не скажу, чтобы я был в восторге от их манер, но рисковать собственной задницей ради того, чтобы пособить какому-то там придурку, – нет уж, приятель, я если и чокнулся, то не до такой степени.
Джон-Том посмотрел на платформу. Пленник ослабел настолько, что уже не мог даже кашлять.
– Мы должны что-то предпринять.
– Давай-давай! Бери с собой эту старую перечницу, и ползите туда, разрезайте веревки, освобождайте своего ненаглядного медведя. Кстати, можешь сказать тем ребятишкам, что тебе очень жаль, но лавочка закрывается. Думаю, они тебя поймут. Нет, они будут просто счастливы – рассчитывали закусить одним идиотом, а их вдруг оказалось трое!
– Хотя меня снедает любопытство, а также переполняет справедливое возмущение, – изрек Клотагорб, – я вынужден признать, что в словах водяной крысы есть определенный смысл. При всем нашем сочувствии коале мы не вправе забывать о том, что подвигло нас на это путешествие. Риск должен быть оправданным, чего я в данном случае не наблюдаю.
– Вы правы, сэр, – проговорил Джон-Том после недолгого размышления.
– И ты тоже, Мадж.
– Приятель, – воскликнул изумленный и одновременно польщенный выдр, – да мне никак удалось втемяшить в твою глупую башку хотя бы крупицу разума?
– Мы можем освободить коалу безо всякого риска. – Юноша потянулся за дуарой.
Для того чтобы уяснить намерения Джон-Тома, вовсе не требовалось быть семи пядей во лбу.
– Ты хорошо подумал, мой мальчик? – справился чародей. – Ведь если у тебя ничего не выйдет, мы неминуемо попадем в лапы дикарей.
– Не беспокойтесь, сэр. Уверяю вас, все будет в порядке, – Джон-Том принялся подстраивать инструмент. – Я понял, в чем моя беда. Мне обычно приходилось петь, что называется, с налета, то есть я не успевал подготовиться. Но теперь, когда у меня появилась возможность присмотреться к дикарям и послушать их музыку, все будет иначе. Я не подведу.
– Твоя уверенность обнадеживает. Скажи, мой мальчик, откуда она вдруг взялась?
– Я собираюсь воздействовать на них той самой музыкой, которую они играют. – Джон-Том усмехнулся. – Понимаете, я услышал достаточно, чтобы уловить мелодию, а сейчас попробую переложить ее в стиле рока, разумеется, со своими собственными словами. – Он провел пальцами по струнам дуары. – Ничего сложного. Я мог бы сыграть такое даже во сне.
– Что ж, чувак, валяй, а я пошел обратно. – Мадж повернулся и двинулся в сторону лагеря.
– Не обращай на него внимания, – сказала Дормас и ободряюще улыбнулась. – Я верю в тебя. Давай, покажи этим мерзавцам, где раки зимуют.
– Надеюсь, до такого не дойдет.
Юноша прокашлялся. Он хотел всего лишь освободить пленника и вовсе не стремился стереть дикарей с лица земли. Пальцы ударили по струнам, над лесом раскатились первые аккорды, и Джон-Том запел, стараясь придерживаться той манеры исполнения, которой прославился когда-то Оззи Осборн.
Результаты не замедлили сказаться. Палочки замерли на полпути к барабанам. Посвистывание флейт и грохот тамбурина мгновенно прекратились. Голоса певцов смолкли, и все, кто находился в долине, уставились на диковинную фигуру, что возникла вдруг из тумана на вершине холма.
Джон-Том предполагал, что его парафраз музыки дикарей парализует каннибалов. Однако ничего подобного не произошло. Впрочем, хотя лесовиков явно не зачаровали раскаты тяжелого металла, срывавшиеся со струн дуары, дикари, к немалому облегчению юноши, не кинулись гурьбой на холм, размахивая своими дубинками. Правда, они побежали, но – в противоположном направлении, роняя дубинки, копья и прочее вооружение.
Следом за самцами бросились врассыпную самки, волоча за собой детенышей. Воздух огласился жалобными воплями. Воины расставались с оружием потому, что им требовались лапы, чтобы зажать уши или обхватить голову. Не прошло и пяти минут, как все до единого жители деревни исчезли в лесу. И тут заговорил пленник:
– Ради всего святого, перестаньте и развяжите меня, а лучше убейте, чтобы я больше не слышал этих чудовищных звуков!
Коала хотел, по-видимому, прибавить что-то еще, но поперхнулся и закашлялся.
Смутившись, Джон-Том прервал песню на середине куплета и повернулся к товарищам. Как обнаружилось, от его музыки страдал не только пленник. Мадж, скрючившийся под деревом, осторожно отнял лапы от ушей и принялся озираться по сторонам. Сорбл закутался в крылья, как в одеяло; Дормас бессильно скрежетала зубами, ибо ей заткнуть уши было попросту нечем. Клотагорб спрятался в панцирь и, похоже, не спешил выбираться на свет. Какое-то время спустя он все же высунулся наружу: сперва задние лапы, потом передние и – последней – голова. Чародей поправил очки, съехавшие с клюва, приблизился к Джон-Тому и положил лапу на ладонь юноши. Пальцы волшебника слегка дрожали.
– Выполни мою просьбу, мой мальчик.
– А если они нападут на нас сзади? – спросил Джон-Том, всматриваясь в туман.
– Мне кажется, мы при всем желании не найдем их.
