Пора было срочно организовывать утечку информации.
Я взял план-график работ по «Пересвету». Через пару недель его обещали выкатить на испытания. Надо будет сразу поставить рекорд грузоподъемности — зимой, когда воздух холоднее и плотнее, это чудо сможет, пожалуй, поднять и полтонны. И корреспондентов побольше, корреспондентов! Заранее предупредить, что фотографировать нельзя, тогда точно не забудут аппаратуру взять.
Пришел курьер и принес срочный пакет. Ну наконец-то — письмо от Витте! Чем нас порадует Сергей Юльевич? Ну на «спасибо» за прекрасно работающий лохотрон мне пожалуйста не жалко… О том, что послезавтра в Питер приезжает японский премьер-министр Хиробуми Ито, я и так знал. Дальше Витте выражал сомнения, что даже с использованием лохотрона ему удастся донести до государя мысль о крайней полезности заключения если не союза, то мирного договора с Японией, и в осторожных выражениях предлагал поддержать его благие начинания. Если бы он только этим и ограничился, все бы было замечательно — я уже ему почти поверил, — но его подвело чувство меры, он захотел улучшить свое и без того совершенное произведение и предложил нам с Гошей приехать, дабы со своей стороны убедить Николая, что война с Японией крайне опасна для России. То есть не мир выгоден, не война чревата тем-то, а именно — война опасна! Не мог он сейчас всерьез рассматривать возможность нашего поражения, ну никак не мог… И уж тем более всерьез думать, что в этом можно убедить Николая. Пожалуй, не нужно мне туда сразу ехать. Пусть Гоша поначалу один погостит у брата, а в случае чего ссылка на меня подействует лучше моего прямого вмешательства.
Собственно, мы с высочеством уже обсуждали эту проблему и решили, что мое присутствие в Питере будет лишним. Так что оставалось действовать по заранее составленному плану.
Я снял трубку телефона.
Через неделю мы с Гошей подводили безрадостные итоги. Высочеству удалось убедить брата, что забыть о полученном одиннадцать лет назад ударе самурайским мечом по кумполу будет образцом христианского всепрощения, каковое ну никак не сможет быть не замечено на небесах, в смысле появления долгожданного наследника. Величество прониклось и произнесло перед обласканным Ито небольшую речь о русско-японской дружбе. А этот Ито после двухдневных консультаций с Витте слинял прямиком в Англию! Понятно, что, по словам Сергея Юльевича, во всем был виноват исключительно коварный японец…
— Это, по твоему любимому выражению, толстый полярный зверь, — мрачно сказал мне Гоша. — Если до того Николай чувствовал просто легкую неприязнь к японцам, то сейчас она уже ой какая нелегкая! Теперь война неизбежна… Надо бы с кайзером заранее подружиться, что ли. И не нажать ли тебе кнопочку «Del» на пульте радиоуправления лохотроном, не помню, ты туда восемь или девять килограмм тротила заложил?
— Поздно пить боржоми, когда печень отвалилась, — буркнул я, — пусть пока поживет, гад. Эх, жаль, я туда микрофонов и телекамер напихать не догадался… Ну ничего, скоро Витте привезет свой прибор на ТО, исправлю ошибку.
— Ладно, — вздохнул Гоша, — может, Сергей Юльевич действительно не такая уж скотина, а эти фортели — инициатива Ито… В самом деле, пригодятся твои микрофоны. Но у меня для тебя еще новость есть, ты только со стула не падай. Помнишь, я тебе говорил, что моя маман хочет познакомиться с горным старцем?
— Помню, ну и что? Старец как тогда ни с кем просто так знакомиться не собирался, так и сейчас у него точно такое же настроение. Или она заболела?
— Нет, со здоровьем у нее все в порядке. И ее очень расстраивала невозможность пообщаться со старцем. Но теперь она узнала, что у того есть внук, и хочет познакомиться с ним.
— Попозже, — мотнул головой я. — Мне тут «Пересвет» испытывать, а потом вообще Рождество наступит, а с меня и прошлого, проведенного в Питере, хватит.
— Да не волнуйся ты, никто тебя в Питер не тянет. Она сама к нам хочет приехать на Рождество.
— Если без помпы, то я только «за», мне тоже будет интересно познакомиться.
— Без помпы, неофициально, — подтвердил Гоша, — но зато с дочерью. То есть с моей сестрой, Ольгой.
Вечером я прочитал пару интересных документов, полученных от шестого отдела. Первым было заявление старшего следователя Гниды. Помните, я рассказывал о принятом в штат спортивной школы спившемся хирурге? Этого типа вообще-то предполагалось использовать как врача при проведении интенсивных допросов, но старая сволочь вдруг нашла себя в палачестве, быстро постигла как достижения прогресса типа электричества, так и старые китайские методики и за пару месяцев дослужилась до старшего следователя, то есть руководителя соответствующего подразделения. Несостоявшегося убийцу Алчевского он расколол за час, и дальнейшие его работы с профессиональной точки зрения нареканий не вызывали. Он даже пить стал меньше, на службу являлся почти трезвым и только дома, поздним вечером, позволял себе нажираться до свинского состояния. Как его звали на самом деле, никто, кажется, уже и не помнил, Гнида — это была прилипшая к нему кличка. По-моему, он ею даже гордился.
Так вот, старший следователь написал мне кляузу на Татьяну, что та, дескать, вмешалась в ход процесса и все ему испортила.
Вторая бумага была донесением агента, и там описывалась суть происшедшего. Изъятый Татьяной по моему разрешению попечитель гимназии (который в свое время вынудил Татьяну, да и не только ее, к сожительству) был сдан Гниде в качестве подопытного для отработки новых методик. Во время одного из сеансов пришла Татьяна, минут пятнадцать крепилась, потом ее вырвало, она достала браунинг и пристрелила то, что оставалось от коллежского асессора. По мнению наблюдателя, ей хотелось пристрелить и Гниду, но она сдержалась. Далее шла приписка начальника шестого отдела, в которой тот выражал сомнение в оправданности вхождения Гнидиной службы в состав шестого отдела. Мол, нельзя ли эту мерзость выделить в отдельное подразделение?
Пришлось написать два ответа. Первый — Гниде — содержал напоминание, что его служба работает не сама по себе, а исключительно по заказам. В данном случае заказ шел от Татьяны, и она могла делать со своим клиентом что угодно. Вот если бы он был не ее — тогда да, нехорошо. И если уважаемый Гнида до сих пор не понимает таких простых вещей, то я могу поспособствовать принудительному лечению от алкоголизма в стенах его же родного заведения.
Вторая бумага была начальнику шестого отдела. В ней содержался приказ о выделении столь не понравившейся ему службы в отдельное подразделение, именуемое седьмым отделом, и легкий выговор за то, что в изложении этой в общем-то правильной идеи содержалось много эмоций, но не было обоснованных деловыми соображениями аргументов. В случае если такой стиль работы будет прогрессировать, у шестого отдела может образоваться новый начальник, напомнил я.
Татьяне я, подумав, решил не писать и не говорить ничего.
Первый из «Пересветов» родился гражданским, то есть кабина была закрытой и кроме пилотского имела два пассажирских места, а вооружение отсутствовало. В начале декабря я облетал этот пассажирский лайнер. Ну что тут скажешь — черты «Святогора» в нем лезли отовсюду, начиная от взлета без каких-либо специальных действий летчика и кончая привычкой клевать носом при неосторожном движении штурвалом; но так как он был существенно тяжелее своего предка, клевки выходили менее резкими.
