Литвинову нравились САСШ. Это была пока единственная страна в мире, которой правили финансисты, и так, по его мнению, должно было быть везде. Только людям, умеющим считать деньги, можно доверять такое ответственное дело, как руководство страной.
Прошло одиннадцать часов, крайний назначенный срок, телефон звонил часто, но звонка от Зиновия Борисовича не было. В час дня Максим Максимович вынужден был признать очевидное: операция провалилась, Кацнельсон не позвонит. Это было неприятно, предстояли новые хлопоты, чего Литвинов крайне не любил. Хлопоты мешали радоваться жизни. За себя Максимович не переживал. Ежов уже давно точил на него зубы и приносил Хозяину горы показаний, в которых Литвинова обвиняли во всех смертных грехах. Даже если Зиновий Борисович выдаст его, это не будет отличаться от тех папок, которые Сталин ему уже показывал. Без полноценного «корпус деликти» его не тронут, это будет грозить очень серьезными осложнениями с САСШ, на что никто не пойдет. Последние три-четыре года САСШ оставалась единственной страной, продававшей СССР высокотехнологическое оборудование, в котором отказывала Германия. Была еще Франция, но по ряду позиций она серьезно уступала и Германии, и САСШ. Так что за себя Литвинов не переживал. Спускаясь по ступенькам в наркомовскую столовую, где у него был отдельный кабинет для спокойного приема вкусной и здоровой пищи, Максим Максимович напряженно думал, кто ему может помочь в его деле.
Сталин встретил их как обычно, шагая по кабинету. Поздоровавшись, он, не слушая возражений, усадил прибывших за длинный стол, а сам продолжил ходить.
– Товарищ Артузов, доложите, что у вас случилось?
– Сегодня в девять часов восемнадцать минут на завод «Радиолампа», предъявив фальшивые удостоверения работников НКВД, проникли двое злоумышленников с заданием ликвидировать Ольгу Стрельцову. Связи с Москвой не было, они предварительно перерезали провода, возможности проверить их полномочия у представителя НКВД на заводе, товарища Бортникова, не было. Убив его, злоумышленники закрыли кабинет и двинулись в направлении лаборатории, где работает Стрельцова. К счастью, Ольга заметила их первой, заподозрила неладное и успела приготовиться к схватке. В результате перестрелки один из нападавших, Леонид Панфилов, убит, второй взят живым. Тяжело ранен один из Ольгиных охранников, лейтенант Столетов. Ему сделали операцию, доктора характеризуют его состояние как удовлетворительное. В результате показаний задержанного, старшего лейтенанта НКВД Заварницкого, которые он дал по дороге, Ольгой Стрельцовой совместно с сержантом Цветковой был арестован его непосредственный начальник, организатор покушения, замначальника НКВД Украинской ССР Кацнельсон Зиновий Борисович. Кацнельсон был допрошен и дал показания. Показания у меня с собой, можете ознакомиться.
– Позже, скажите коротко, что он рассказал.
– Согласно показаниям он полгода назад по своей инициативе связался с резидентом английской разведки помощником атташе Арчибальдом Смитом. Его цель была сбежать из СССР за границу. Смит обещал помочь и якобы готовил документы для него и семьи. Три месяца назад Смит дал Кацнельсону задание найти агента «Ольгу», связанную с ИНО или со мной лично и встречавшуюся несколько раз с вами, товарищ Сталин. Со слов Кацнельсона, Смит догадался о ее существовании по косвенным данным. Слухи, анализ ваших выступлений и принятых решений в том и в этом году, дошедшие до него сплетни работников секретариата относительно первых писем. В показаниях это подробно описано. Сотрудникам Кацнельсона выйти на Ольгу удалось благодаря длинному языку моего шофера. На одной из пьянок он сказал фразу, которая послужила ключом для определения места работы Ольги и в дальнейшем ее идентификации. Это, вкратце, все, что рассказал Кацнельсон на первом допросе. Отдельно он добавил, что товарищ Стрельцова, применив противозаконные методы допроса, сразу после задержания заставила его подписать показания против товарища Литвинова, от которых он официально отказывается. Видимо, это те листочки, которые вы держите в руках? – Артузов с ехидной улыбкой обратился к Ольге.
– Так точно, товарищ бригадный комиссар. Извините, забыла вам сразу отдать.
– Расскажите подробно, товарищ Стрельцова. – Сталин недовольно нахмурился.
– После задержания Кацнельсона мне удалось задать ему несколько вопросов до приезда товарища Артузова. Очень интересовал вопрос, кто и почему хотел меня убить. Я читала в какой-то книжке, что допрос непосредственно после задержания очень эффективен, так как у преступника нет времени сочинить достаточно правдоподобную историю. Мне удалось выяснить, что задание на мои розыск и ликвидацию Кацнельсон получил от Литвинова. Почему меня нельзя оставить в покое, тот ему, естественно, не рассказывал, но это нетрудно угадать, думаю, такое задание он получил от своих английских и американских хозяев, которые хотят стравить СССР и Германию. – Оля не могла не заметить, как недовольно скривился Сталин, услышав о Литвинове.
– У вас есть какие-то доказательства таких обвинений, кроме этих бумажек, подписанных Кацнельсоном?
– Доказательства при желании можно получить, но это непросто. Нужно добиться от Кацнельсона показаний, под какой фамилией его семья выехала за рубеж, выяснить, кто способствовал оформлению документов и виз. Тогда сразу станет ясно, к кому тянется ниточка, к Литвинову или Смиту. Хочу только подчеркнуть, что басня про Арчибальда Смита не выдерживает никакой критики. Начнем с простых вопросов: откуда Кацнельсону могло быть известно имя Смита? Каким образом ему удалось выйти с ним на контакт так, чтобы этого не заметили сотрудники НКВД, следящие за Смитом? Ну и самый непонятный момент: какую помощь может оказать Смит в вопросе пересечения советской границы замначальника НКВД Украины? Зачем Кацнельсону его помощь, если он при желании вполне мог самостоятельно решить этот вопрос? Совершенно очевидно, что первая часть басни искусственно прилеплена, чтобы скрыть имя настоящего заказчика. Вторая часть рассказа правдива полностью, что еще раз подчеркивает – основная задача Кацнельсона скрыть имя настоящего заказчика.
– Хорошо, следствие разберется. Я думаю, своему начальнику вы достаточно доверяете и не будете настаивать на собственном участии в расследовании? За обезвреживание столь опасных врагов, проявленный героизм и находчивость, я думаю, мы представим вас к очередному званию и правительственной награде.
– Служу трудовому народу!
– Сейчас мы должны решить вопрос, как вам жить и работать дальше, чтобы исключить подобные инциденты. Надеюсь, вы понимаете, что после того, как ваши данные стали известны врагам, дальнейшая работа на заводе «Радиолампа» невозможна?
– Это мне совершенно ясно.
– Хотелось бы сначала выслушать ваши предложения, товарищи. Что вы думаете по этому вопросу? Начнем с вас, товарищ Стрельцова, у вас имеются какие-то конкретные пожелания?
– Есть, товарищ Сталин!
– Ну что ж… интересно… мы вас внимательно слушаем.
– Во-первых, хотелось бы отметить, что ничего страшного не случилось. Все происшедшее совершенно закономерно. Наивно думать, что такой объем проделанной работы останется незамеченным нашими врагами и они не начнут искать причины. Было первое письмо, которое читало много людей. Там я предсказала ряд событий. Когда они начали сбываться, кто-то вспомнил, кому-то сказал, этого достаточно, чтобы поползли слухи. И то, что это случилось только через полтора года и в форме попытки ликвидации, говорит о хорошей работе НКВД. Хочу отметить, что моя ликвидация ничем Советскому государству не угрожает, это уже жест отчаяния со стороны врагов. Намного логичней было бы подготовить попытку захватить и переправить меня на территорию, где можно бы было выяснить, какой информацией я располагаю. Но наши противники, понимая всю утопичность такой идеи, действовали по принципу: «Так не доставайся ты никому». В ситуации, когда никакой новой информацией я с руководством страны поделиться не могу, это, как я уже сказала, не представляет никакой угрозы. Для меня лично такой конец представляется несколько преждевременным, но обо мне речь не идет.
