Нанес снегу буран, замел перевалы — однако не помеха это оленным чукчам — молодым богатырям Чельгаку с Томайхо-мэем. Старший с ними — Ыттыргын, всем богатырям богатырь: с детства дрова колол тупым топором — теперь руки, ровно камни — бедренную кость оленя-самца одним ударом перешибает. На такое, конечно, Чельгак и Томайхо-мэй пока не способны — но это только пока…
Остановили нарты у знакомой сопки, где-то тут — знал Чельгак — старик Итинги кочевал с олешками да с молодой Еджеке, Чельгаковой невестой.
— Зайдем, Ыттыргын, в гости?
Ыттыргын кивнул, улыбнулся. У самого когда-то невеста была, теперь жена Ельмечей. Почему ж не зайти к старому Итинги?
— Вот здесь яранга его, меж деревьев… была… Что это за пятна на снегу? Кровь! А эта круглая деревянная штука… и рядом — железный нож белых!
— Мужайся, Чельгак. — Ыттыргын подошел ближе к юноше, обнял. — Ты воин — что говорят тебе следы?
— Злые белые люди пришли в ярангу, — побледнев, отвечал Чельгак. — Убили старика и… и Еджеке. — Лицо Чельгака исказилось болью. — Украли ярангу, припасы, увели оленей… Ушли на восток. Разреши, Ыттыргын…
— Да, — кивнул Ыттыргын. — Ты будешь преследовать убийц, но сразу не вступишь в бой. Подождешь нас. А мы выполним задание старейшин и нагоним тебя, Чельгак.
— Да будет так, — кивнул Чельгак. Лицо его было бесстрастным, лишь глаза горели огнем мщения.
Проводив друзей взглядом, он направил нарты по следам убийц и взмахнул хореем…
А Ыттыргын и Томайхо-мэй вернулись.
— Они вряд ли увезли убитых с собой, — резонно заявил Ыттыргын. — А для Чельгака сегодня — это лишняя ноша на сердце. Так, Томайхо-мэй?
Томайхо-мэй молча кивнул.
Поискав вокруг, они обнаружили укрытые наспех наломанным лапником и присыпанные снегом трупы. Старик Итинги и красавица Еджеке. Черноволоса, черноока… Была черноока. Томайхо-мэй невольно вздрогнул — вместо глаз у старика и девчонки зияли кровавые колотые раны.
— Мы отомстим, Томайхо-мэй, — с ненавистью произнес Ыттыргын. — Обязательно отомстим. Мы вытянем из убийц жилы, вырежем желудки и заставим съесть. Погрузи мертвецов в нарты, Томайхо-мэй… Их ждет богатая зверем тундра верхнего мира. Будут славные похороны. Шаманы — Чеготтак с Четтамаем — будут камлать, и души убитых примут властители верхнего мира. Пока же… Нам надо выполнить задание старейшин. Устроим засаду, выберем человека в богатой одежде… Духи тундры помогут нам!
— Духи тундры помогут нам, — эхом откликнулся молодой Томайхо-мэй.
Игнат Греч исчез! Это оказалось весьма неприятной новостью для Гриши. Как именно исчез? Кажется, вместе с водоносами. А куда они обычно ходили за водой? Ясно куда — на дальнюю прорубь, там, говорят, вода вкуснее… Так-так…
— Эй, воины. Идем со мною на поиски.
Гришаня шел первым — в лазоревом подбитом мехом кафтане, в боровом плаще, крытом алым бархатом. В руке — обнаженная шпага. На голове расшитая золотыми нитками шапка…
Он сам не понял, как… Словно вдруг со льда озера поднялась снежная пыль и ударила его по глазам. От полученного удара Гриша медленно повалился на снег, не чувствуя, как мгновенно подхватили его ослабевшее тело чьи-то сильные, чрезвычайно сильные руки…
— Оставайся здесь, Томайхо-мэй. — Швырнув связанного пленника в нарты, распорядился Ыттыргын. — Ты убьешь преследователей и догонишь меня в сопках. Вместе мы поедем за Чельгаком.
— Да будет так, — отозвался юный богатырь.
Он убил всех преследователей — да их немного и было. Догнал упряжку Ыттыргына и вместе с ним направился к югу — именно туда вели следы нарт Чельгака.
В стылом полярном небе сияла серебряная луна.
Глава 5
Река Индигирка. Ново-Дымский острог. Зима 1476–1477 гг.
И, наклоняя лица ниже,
Сжав рукояти шпаг своих,
Мы знали все, что ближе, ближе
Час поединков роковых!
В. Брюсов, «Освобождение»
Если от Индигирки-реки повернуть на запад и ехать, меняя оленей, четверо суток вверх по соседней реке Берелех, к исходу четвертого дня редкий лесок станет гуще, деревья — матерей и выше, а снег под полозьями нарт украсится плотной вереницей песцовых следов.
Близ реки, в небольшой узкой долине, белой от слежавшегося снега, стояли яранги. Одна, две… восемь. Похрипывали в загонах олени, тянули к кормушкам влажные толстые губы. Вообще-то, летом здесь больше яранг было, куда как больше — да откочевало еще по осени большинство оленных людей — подальше к югу подались, к корму да зверю. Одни лишь воины задержались да старый шаман Чеготтай — разведать до весны, что за люди появились на берегах Индигиркиреки, надолго ли да каких ждать от них пакостей? А пакости уже были — Ыттыргын, старший над молодежью, дурную весть привез. Убили белые люди старика Итинги, что припозднился с кочевьем, да не одного его убили, еще и внучку, красавицу Еджеке. Вчера камлал шаман — просил духов заоблачной тундры принять новых поселенцев. Удачное было камлание — напившись мухоморовой настойки, в исступлении выл Чеготтай, катался полуголым по снегу, как когда-то в молодости, не чувствуя холода. И не зря ведь! Явились-таки духи, открыли свое повеление — не будут спокойны души убитых, покуда не принесены в жертву убийцы. Услыхав шамана, содрогнулись молодые воины, даже опытный богатырь Ыттыргын побледнел. Знали все — нет ничего хуже, чем неупокоенные души умерших. До весны, до лета, а может, и дольше, будут бродить они по тундре, пить кровь оленей да высасывать силы у людей. Повстречать такого бродячего мертвеца — к верной смерти. Потому — срочно нужно было разыскать убийц, впрочем, Ыттыргын это и без Чеготтая знал. Привез с собой пленного. Пленник оказался молодым, в красивых одеждах, в малице, украшенной нитью из сверкающего солнцем железа, что водится на юге, в земле якутов. Видно — не простой человек, шаман или сын вождя. Тем лучше. Тем угоднее духам…
— Готовьте пленного, — после того как тела убитых отвезли далеко в тундру, приказал шаман. — Через три дня, едва покажет полглаза великий дух света, начну пытать.
Ыттыргын кивнул. Через три дня. Хорошо б к этому времени найти убийц. Эх, кабы знать язык белых! Может быть, и сказал бы пленник, где искать нелюдей. Ва, а ведь тут может помочь хитрый эвенк Иттымат! Он ведь где-то рядом со стойбищем ошивается, вместе со своей упряжкой. Подумав, Ыттыргын кликнул Чельгака с Томайхо-мэем.
А хитрый эвенк Иттымат, едва закончилась пурга, вновь нарисовался у острога. Ждал железо. Расставил ярангу, разжег очаг, в холодной части — чоттагыне — развесил мороженое мясо. Немного настругал костяным ножом — пообедал. Вышел из яранги наружу — и нос к носу столкнулся с целым отрядом белых!
Оглянулся — ярангу уже окружили, бежать поздно. Закланялся:
— Мир вам, добри луди.
— Ишь ты! — удивился молодой воин в теплой телогрее, наброшенной поверх кольчуги. — Олег Иваныч, господине, тут, кажись, русский знают.
