А вот о своей жизни Ирина отвечала односложно — неприятно было вспоминать? — а потом и вообще, заглушая вопросы, накинулась с поцелуями. Миша, уж конечно, не сопротивлялся…
И только утром…
Утром он проснулся раненько, едва первый солнечный лучик весело заглянул в оконце. К удивлению, боярышни рядом не было… впрочем, чего удивляться-то, средневековые люди вставали рано, с восходом, и так же рано — с петухами — ложились.
Ну Ирина… и куда подалась с ранья? Хм… куда… Да по всяким интимным надобностям, вот куда.
А хорошо ночью было!
Прикидывая, одеваться или все-таки немного обождать — мало ли? — молодой человек подошел к окну, нагнулся… Боярышня — в одной нижней рубашке, перехваченной по бедрам поневой, стояла на пригорке у старой сосны и смотрела куда-то вдаль… да-да, именно такое впечатление — смотрела. Впрочем, недолго… Вдруг резко оглянулась, словно бы почувствовала на себе Мишин взгляд, передернула плечами и, зябко поежившись, пошла обратно в избу.
Михаил — сам не знаю почему — быстро отошел от окна и улегся. Скрипнула дверь… Молодой человек не стал притворяться спящим — распахнул глаза, улыбнулся:
— Какая ж ты красивая, Ирина!
— Я знаю, — боярышня усмехнулась, сбросила с себя поневу, через голову стащила рубашку тонкого золотистого шелка…
Михаил восхищенно замер — то, что он ощущал ночью при свете дня, оказалось не менее, а, наверное, даже и более, притягательным, манящим, волшебным! Тонкая талия, стройные бедра, грудь — небольшая, но и не маленькая, с твердыми коричневыми сосками, изящная ямочка пупка…
— Или сюда… — шепотом позвал Михаил.
Впрочем, звать было и не надобно…
Молодые тела сплелись в щемяще-радостной любовной неге, и лишь дыханье да сладостные стоны рвались сквозь приоткрытую дверь наружу, навстречу осеннему солнцу.
А потом уже, ближе к обеду, Михаил наловил рыбы и, возвращаясь, все ж таки подошел к старой сосне, той самой, что росла на пригорке… именно здесь утром стояла боярышня. Куда-то смотрела… Куда?
Миша приложил к глазам руку — с пригорка открывался прекрасный вид на противоположный берег, тот самый, где располагалось становище лиходеев Кнута. Виден был и перелесок, и пожухлый, с желтой травою, луг, и тропинка, и старый дуб на склоне холма. Рядом с дубом вдруг мелькнула чья-то фигура… быстро так… оп — и пропала. Но — Мише хватило времени, чтоб разглядеть старинную одежду — длинный отороченный рыжим мехом кафтан, шапку… Хм, интересные дела. Показалось? Да нет, не показалось…
Похлебав ушицы, Михаил ушел в избу и вновь притворился спящим… немного выждав, бросился к оконцу — боярышня вновь стояла у сосны! Вот махнула рукой…
Ой, нечистое дело!
И там, на том берегу, было нечистым. Слишком уж безалаберно его связали, слишком уж вовремя подоспела на помощь Ирина… Слишком. И — настояла, чтобы не плыть к турбазе, а повернуть к этому островку. Зачем? А затем, чтоб втереться в доверие, прояснить, что к чему! Могло быть так? Вполне вероятно. Кстати, и безудержный секс в эту картину очень даже хорошо вписывается… Правда, в этом смысле хотелось бы верить в несколько иное…
Решив для себя, что боярышню Ирину все ж таки стоит хотя бы подозревать, Михаил соответствующим образом и действовал — о прошлой своей (здешней!) жизни, естественно, не рассказывал, зато во всех подробностях живописал и средневековый Новгород, и Невскую битву, причем явно перехваливая юного князя Александра.
— Ой, не такая уж и великая битва была, — не выдержала боярышня. — Мнози рассказывали.
Миша развел руками:
— Великая не великая, а свеям все ж всыпали!
— Да и черт с ними, — прихватив опустевший котелок, Ирина направилась к озеру, вымыть, Михаил, естественно — за ней, в свете последних своих мыслей, не очень-то хотелось ему оставлять эту хитрую женщину без пригляду. Тем более что смотреть на боярышню было одно удовольствие… и не только смотреть.
Подобрав подол — ах, приятно! — Ирина принялась тереть котелок мелким песком, заодно пытливо расспрашивая Мишу о его будущих планах:
— Ну вот, отыскал ты людокрадов. И что? Дальше-то что?
— К биричу явлюсь княжьему! — сурово сдвинул брови молодой человек. — Обскажу все, как есть — мало злодеям не покажется.
— А при чем тут князь? — боярышня оторвалась от котелка.
— Так на землице-то сей, чай, суд — княжий! — весело напомнил Михаил. — Забыла, что ль?
Ирина фыркнула:
— А и верно — забыла. Так ты что же, бирича этого хорошо знаешь?
— Ермолая-то? Да неплохо. Можно сказать — друзья.
— Хм… вот как… — женщина надолго задумалась, все так же яростно натирая песочком закопченный бок котелка.
Если она входила в шайку, то бирич и его люди конечно же представляли явную опасность для лиходеев.
Ага! Так и есть! Некоторое время помолчав, Ирина начала выспрашивать о Ермолае: сколько, мол, у него людей, да много опытных ли воинов, да часто ли он в этих местах самолично бывает, да есть ли проводники из местных… В общем — хотела получить полный расклад. И радовалась, явно радовалась — ну, еще бы — верно, думала — не зря лоха охмуряла!
Ой, хитра, хитра — змея, а не женщина! Впрочем, очень даже приятная змея.
Михаил неожиданно улыбнулся: пора было бы уже и кончать всю эту комедию. Или… еще чуток растянуть, на ночку-другую?
Ирина-то наверняка бы не прочь… только вот как бы потом с ножиком под ребром не отыскали! Вполне может статься. В общем, как бы ни было сейчас хорошо и приятно с Ириной, а надо заканчивать. Как спать ляжет, сесть в лодку — да на турбазу! Всего и дел.
Вернувшись потом к костру, Миша украдкой осмотрел дверь. Вчера вот не обратил внимание на большие плотницкие скобы — как раз для засова, дверь-то открывалась вовнутрь избы. И видно было — недавно эти скобы вбиты, может, дня три тому или с неделю назад. Засова, правда, нигде поблизости не было, хотя — что же ему на виду лежать? Михаил пошарил по кустикам да под сосенками — нашел. Нашел-таки бревнышко — хороший такой засовец. Интересно, как его боярышня тащить собиралась? Силенок-то хватит?
— Пошто такой задумчивый? — боярышня с улыбкой уселась ближе к костру. — Дровишек подбросил бы, а?
— Дровишек? Это мы враз.
Михаил отправился к сосняку, краем глаза увидев, как Ирина швырнула в тлеющий костер охапку еловых веток… И сразу повалил дым!
Знак! Она ж знак подает кому-то! Хм… Кому-то? Ясно, кому… Видать, сегодня все и случится… к ночи ближе.
Однако, вернувшись с хворостом к костерку, Михаил понял, что времени у него практически не осталось — призывно облизывая языком губы, боярышня ждала его у избы в одной шелковой сорочке.
— Что-то я притомилась сегодня… Пойдем, отдохнем, приляжем.
