Старик, нехорошо ухмыляясь, кивнул и, жестом велев воинам увести пленных, пристально посмотрел на Ивана. Раничев скосил глаза на Лохматого – интересно, что же он-то не прикинулся крестьянином? Легче бы было сбежать.
– А вы, кастильские собаки, – осклабился Наиб-хаджи. – Завтра будете казнены! Ты уже послал за палачом, уважаемый Ирадж? – он оглянулся на горбоносого, и тот важно кивнул. – Еще вчера! Как предчувствовал, что захватим пленников.
– Да, Аллах сегодня был милостив к правоверным воинам, – умильно сложив руки, улыбнулся толстяк, и горбоносый Ирадж кивнул:
– Кому, как не тебе, почтеннейший домулло Ишан, ведать волю Всевышнего?
– То так, – домулло кивнул и перевел взгляд на старика хаджи. – Куда велишь их поместить, о светоч мудрости и кладезь законов?
– Ко мне в сарай, – махнул рукою Наиб-хаджи. – Пусть пока там посидят, в цепях и под надежной охраной. А мы пока подумаем, как их казнить.
– Может быть, отрубить головы и водрузить их на пике на страх врагам правоверных? – нетерпеливо предложил домулло Ишан.
– Нет, – гулко засмеялся старик. – Лучше содрать с них с живых кожу. Пусть неверные собаки помучаются, так, уважаемый староста Ирадж?
– Так, почтеннейший кади.
Естественно, вся беседа происходило по-арабски. Язык этот Раничев когда-то неплохо знал, правда, малость подзабыл за прошедшие годы, тем не менее смысл разговора был ему ясен. Эти гады – деревенский староста, мулла и судья-кади – решили их показательно казнить, и очень жестоко казнить – вот это было пока как-то не очень понятно – почему? Гранадские мавры вовсе не были ж такими кровожадными злодеями. Тогда зачем так извращаться с придумыванием казни пострашнее?
Иван внимательно оглядел собравшихся на площади людей – воинов и крестьян, по виду деревенских жителей. Многие их них смотрели на «президиум» с плохо скрываемым страхом. Вообще страх здесь, казалось, витал в воздухе, ощутимо сгибая спины.
– Уведите неверных, – кади махнул воинам – молодым деревенским парням с короткими копьями. – И смотрите, зорко охраняйте их. Завтра, как вы знаете, у нас праздник.
Воины – здоровяк с пухлогубым простодушным лицом и юноша с сияющими глазами – нетерпеливо подтолкнули копьями пленников.
– Э, постой-ка, Имат, – поманил здоровяка горбоносый. – Ты помнишь, что еще не совсем отработал долг?
– Но я ведь работал на тебя целых три дня, почтеннейший! – останавливаясь, обернулся парень.
– Мало, Имат, мало… Завтра с утра придешь на мое поле.
– Но ведь завтра праздник…
– Придешь, – горбоносый осклабился. – Наш почтеннейший мулла разрешает тебе работать и в праздник.
Пучеглазый важно кивнул.
– Тьфу, – уводя пленников, чертыхнулся Имат. – Вот сквалыга! Сколько можно на него работать? И ведь нигде не найдешь правды, верно, Халид?
– Да, – отозвался напарник, ресницы у него были пушистые, как у девчонки.
– А еще, – сворачивая на задний двор, Имат оглянулся по сторонам. – Знаешь, кого кади хочет завтра взять в свой гарем?
– Кого же?
– Красавицу Юлнуз!
– Кого? – Халид вдруг как-то сразу сник и стал словно меньше ростом. – Не может быть… нет, не может.
– Может, друже! Об этом мне вчера сказал молодой Музаффар, слуга кади, да ты его знаешь.
– Знаю… Но чтоб Юлнуз… Нет, не верю!
Запихнув пленных в сарай – не убежишь, надежный, стражи захлопнули дверь и принялись о чем-то шептаться, видно, обсуждали свои грустные дела.
– Так-так, – потер руки Иван. – Очень это все интересно.
– Что тебе интересно? – подал голос Лохматый, он, видно, так и не узнал в Раничеве человека из постоялого двора, которого когда-то пытался обворовать. Да и немудрено – тогда Иван был с бородой, а теперь – бритый и с пышной завитой шевелюрой.
– Интересно, чего ж это ты не прикинулся крестьянином? – прямо спросил Раничев.
– А что толку прикидываться? – усмехнулся Лохматый. – Они ж меня давно знают!
– А, так ты и здесь успел наследить? – догадался Иван. – Силен парень.
Бандит дернулся:
– Что значит – «наследить»? Черт! Почему мы говорим на латыни?
– Потому что я рыцарь Иоанн из Полонии, плохо знаю кастильский.
– Иоанн? – поднял глаза Лохматый. – Хуан стало быть… Меня Ансельмом кличут, Ансельм Лошадник – слыхал?
– Так ты конокрад?! – Раничев встрепенулся. – Так это из-за тебя нас собираются казнить, а не потребовать выкуп!
– Не обольщайся, любезнейший сеньор, речь поначалу шла лишь о тебе! Им нужен для казни знатный кастильский рыцарь.
– Но я не кастилец!
– А какая разница? Все равно хорошо видно, что рыцарь.
– Ладно, хватит спорить, – махнул рукой Иван. – Надо думать, как побыстрее выбираться отсюда. Что-то мне здесь не очень-то нравится.
– Мне тоже не нравится, – хохотнул Ансельм. – Только, боюсь, все эти цепи нам будут слишком мешать, даже если мы разберем стены и крышу, сделаем подкоп – уж не знаю, что еще. Отсюда не убежишь, Хуан, я уже как-то пробовал.
– И как же тогда выбрался?
– Меня продали на рудники… По пути и сбежал – повезло. Этот кирпич не проломишь и ударом копья, а пол – сам смотри – скала, камень!
– Да, остается одна дверь…
– Дубовая.
– Или крыша.
– Из толстых буковых досок. Да не убежать, я ведь пытался.
– Умеешь ты поддержать людей!
Раничев пристально посмотрел в полутьму – свет в сарай попадал лишь сквозь отверстия от выпавших в досках сучков.
– Раз уж ты тут кое-кого знаешь, – усмехнулся Иван, – тогда поясни – кто есть кто. Может, чего и придумаем?
Ансельм пожал плечами:
– Пожалуйста!
Как предполагал Раничев, ситуация в деревне оказалась до боли знакомой и вполне типичной. Три кулака-мироеда – судья, мулла и староста – вместе с немногочисленными подкулачниками удерживали под собой всю деревню, наживаясь на всех нуждах односельчан и откровенно их эксплуатируя. Те, как и везде и всегда – и пикнуть не смели против, ну разве что тайком, в разговоре с близкими друзьями. Для упрочения и поддержания своего положения троица использовала древние как мир, но от того не менее действенные методы – поддержку центральных властей, монополию на информацию и террор. Все несогласные таким положением дел обычно скоро таинственно исчезали – в чем, естественно, кади и присные с помпой обвиняли пробравшихся из-за гор неверных. Хотя, конечно, многие обо всем догадывались, но не смели и пикнуть.
– Понятно, – внимательно выслушав конокрада, кивнул Иван. – Мы не сделали скандала – нам вождя недоставало…
