И уже не сможет ее отпустить.
Лукан открыл дверь и вышел в коридор.
— Габриэлла, ты найдешь свою судьбу. Это произойдет. Но я никогда не говорил, что твоя судьба будет связана со мной.
Глава двадцать четвертая
Слова Лукана продолжали звенеть в ушах, когда Габриэлла вышла из душа. Она надеялась, что горячие струи помогут смыть боль и отчаяние, но в голове по-прежнему был полный сумбур от всего того, что она услышала. И особенно Габриэллу угнетало то, что Лукан не хочет быть с ней.
Она пыталась убедить себя, что он с самого начала не давал ей никаких обещаний, но от этого Габриэлла чувствовала себя еще большей дурой. Лукан не просил ее в него влюбляться, она сделала это по собственной воле.
Подойдя к зеркалу, которое занимало всю стену ванной комнаты, Габриэлла откинула волосы и принялась внимательно рассматривать родимое пятно за левым ухом. Не пятно, а метку Подруги по Крови, напомнила она себе, — капелька падала в чашу, имевшую форму полумесяца.
По иронии судьбы эта метка связывала ее с расой Лукана и в то же самое время мешала ей быть с ним.
Возможно, Габриэлла настолько осложняла его жизнь, что он не хотел или не мог позволить себе этого, но встреча с ним и ее жизнь не сделала проще.
Не сведи ее судьба с Луканом, она не оказалась бы втянутой в кровавое столкновение противоборствующих сил, скрывавшихся под покровом ночи, на фоне этой войны любые гангстерские стычки казались детскими играми. Все, что у Габриэллы есть на этой земле, — уютный дом в Бикон-Хилл, но и его она может потерять, если не вернется туда, не начнет работать и оплачивать счета. Ее друзья понятия не имеют, куда она пропала, и если она им скажет, где побывала, это навлечет беду на их головы.
И в довершение всего она почти влюбилась в мрачного, беспощадного, замкнутого мужчину. Если называть все своими именами, то не в мужчину, а в вампира.
А если уж быть честной до конца, то не «почти», а по уши влюбилась. Она не представляет себе жизни без Лукана, она дышать без него не может.
— Чудесно, нечего сказать. — Габриэлла смотрела на свое отражение в зеркале. — И что теперь делать?
Вопреки тому, что он ей сказал, Габриэлле хотелось одного: идти туда, где он, прижаться к нему и ощущать его тепло, только в его объятиях она обретала покой.
Ну да, не хватало ей только публичного унижения. Лукан же ясно дал ей понять, что между ними все кончено. Хотя разве у них было что-то, кроме секса?
Габриэлла вернулась в его спальню и оделась. Она быстро натянула свитер и джинсы, ей хотелось оставить апартаменты Лукана до его возвращения, чтобы не наделать глупостей. Еще больших глупостей, уточнила она, глядя на смятые простыни.
Габриэлла вышла в коридор с намерением отыскать Саванну и выяснить, как можно отсюда позвонить, ведь ее мобильный отобрал Лукан.
Она долго плутала по коридорам, несколько раз сворачивала не там, пока, наконец, не услышала глухие удары, — судя по всему, она приближалась к тренировочному залу.
Едва повернув за угол, Габриэлла наткнулась на стену из черной кожи, увешанную оружием.
Габриэлла подняла голову — на нее, прищурившись, смотрели холодные зеленые глаза, от этого взгляда мурашки побежали по телу. Глаза из-под нависавших рыжевато-коричневых прядей, не моргая, глядели на нее в упор, словно дикий камышовый кот следил из засады за своей добычей. Габриэлла судорожно сглотнула. Огромный вампир излучал опасность.
«Тиган», — догадалась Габриэлла.
Шестой из вампиров, с которым она не успела познакомиться. Между ним и Луканом существовала неприязнь, которую они с трудом могли скрывать.
Вампир стоял у Габриэллы на пути и, судя по его виду, дорогу уступать не собирался. Казалось, он даже не заметил, что она налетела на него, лишь криво усмехнулся, слегка наклонив голову. Двести фунтов каменных мускулов и коллекция устрашающего оружия делали его по-настоящему опасным.
Габриэлла отступила и прижалась к стене.
— Простите, я вас не видела.
Вампир молчал, но Габриэлла чувствовала, что секундного контакта ему оказалось достаточно, чтобы увидеть всю ее подноготную. Холодным, ничего не выражающим взглядом он смотрел на нее сверху вниз, выворачивая наизнанку. Он ничего не говорил, на лице не отражалось никаких эмоций, но Габриэлла чувствовала себя препарированным лягушонком.
— Простите, — прошептала она.
Она попыталась обойти Тигана, но он заговорил, и это ее остановило.
— Эй. — Его голос оказался тише, чем Габриэлла ожидала. Глубокий, зловещий скрежет, никак не вяжущийся с его застывшим взглядом. — Ради собственного блага — не привязывайся слишком к Лукану. Он долго не проживет.
Вампир произнес это безо всякого выражения, просто констатируя факт. Он невозмутимо прошел мимо Габриэллы, и от его холодного безразличия ее пробрала дрожь.
Габриэлла повернула голову, но Тиган, напророчивший Лукану смерть, уже скрылся.
Лукан взвесил в руке блестящий черный девятимиллиметровый пистолет и несколько раз подряд выстрелил по мишеням в конце зала.
В привычной для него обстановке, с оружием в руках он чувствовал себя уверенно, кровь бурлила в предвкушении боя, но мысли неизменно возвращались к неприятному разговору с Габриэллой. Эта женщина, черт ее возьми, занозой засела у него в голове. Несмотря на все попытки оттолкнуть ее от себя, Лукан вынужден был признать, что вовсе не хочет этого.
Он гадал, сколько времени сможет провести с Габриэллой до своего окончательного падения, и недоумевал, как вообще у него могла возникнуть мысль расстаться с ней. Расстаться, чтобы отдать в руки другому мужчине.
Все запуталось, стало слишком сложным.
Лукан выругался сквозь зубы и выпустил еще одну обойму.
— Ну, что скажешь? — спросил Николай, глядя на него холодными голубыми глазами. — Славная игрушка? И чертовски послушная?
— Да, хорошая вещь. Мне понравилась. — Лукан поставил пистолет на предохранитель и повертел его в руке. — «Беретта 92FS», переделанная в полностью автоматический пистолет? Ты хорошо поработал, Нико. Действительно хорошо.
Нико усмехнулся:
— Ты еще не знаешь, что у этой «беретты» особые патроны. Я их кое-чем начинил. Добавил титанового порошка.
— Такая пуля молниеносно превратит любого кровососа в пыль, стоит только этому порошку попасть ему в кровь, — заметил Данте; он сидел поодаль и точил клинок об угол шкафа с оружием.
Он был абсолютно прав. В прежние времена, чтобы убить Отверженного, непременно требовалось отсечь ему голову. И все было хорошо, пока меч оставался главным оружием боя. Но современные технологии бросили вызов обеим противоборствующим сторонам.
