Павел покосился на водителя и взъерошил русую шевелюру.
«А что значит взяться за ум? Барахлом торговать на рынке? Или с утра до вечера в офисе торчать: принеси-унеси-подай? Я свободная личность! – важно заявил он. – Я тоже, между прочим, в техникуме учился, на нефтяника. Мать заставила. Если бы не она, я бы в библиотекари пошел».
«Ты – библиотекарь?» – прыснул со смеху Лавров.
«Чего смешного-то? Я книжки люблю читать. День и ночь бы читал. Только за это деньги не платят».
«А на Севере ты чем занимался?»
«На буровой вкалывал. Тяжело, зато прибыльно. Правда, тоска заедает, сил нет. Оттого и пить начал. У меня душа тонкая… а работа грубая. Диссонанс!»
«Ого! Какие ты слова знаешь, – поразился Роман. – В книжках вычитал?»
«У меня, как у Максима Горького, свои университеты».
«Вижу, ты человек опытный, умудренный жизнью, – подтрунивал над ним начальник охраны. – Как же тебя, Паша, на грабеж потянуло?»
Пассажир помрачнел, отвернулся.
«Я не вор, – буркнул он, глядя в окно на пробегающие мимо сосны. – Я любопытный. Почему в дом полез, сам не пойму».
«Бес попутал?»
«Может, и бес…»
«Не дуйся, Паша, – примирительно сказал Лавров. – Я тебе не враг. Разобраться хочу, что у тебя на уме».
«Заскучал я. Деревенская житуха не для меня. Я все книжки, что с собой привез, перечитал и запил. Мать ругалась, отца покойного попрекала, что мне его алкогольные гены передались. Себя кляла, что за алкаша вышла. Тошно мне стало! И тут… ни с того ни с сего от спиртного отвернуло. Напрочь! Увидел бутыль с самогоном, еле успел во двор выскочить. Вывернуло прямо в малину под забором. Еле отдышался. Обедать даже не смог. Уф! Сосед ко мне пришел опохмеляться, а меня опять пополам согнуло… закрутило внутри, будто сто ежей в желудке заворочались. Он на меня глядел, глядел и говорит: на тебя, мол, поворожили, Пашка, пропал ты совсем. Я к нему с кулаками, – кто наворожил? Он клянется и божится, что не знает. Велел у матери спросить, не бегала ли она к знахарке, которая вместо Агафона. Хорошо, мать в продмаг ушла за сахаром, я остыть успел, норов свой усмирить. Потом-то кинулся, конечно, но уже без лютости. Она все отрицала».
«И ты решил сам у знахарки выпытать, ворожила она, чтоб ты пить перестал, или нет?»
То, что парень назвал Глорию знахаркой, развеселило Лаврова. Вот, оказывается, кем считают ее жители деревни.
«Выпытать не выпытать… а поглядеть больно захотелось, – признался Павел. – Я и раньше знал, что на краю леса ведьмак жил, а теперь там ведьма поселилась».
«Какая же Глория ведьма? Женщина как женщина».
«Я ни разу в жизни не видел, как ведьмы живут, – улыбнулся пассажир. – А кто ж меня в дом-то пустил бы? Вот я ночью и рискнул. Думал, заберусь внутрь, погляжу, какая она, избушка на курьих ножках! Я ничего брать не собирался, только посмотреть».
«Нехорошо вышло, – пристыдил его Роман. – Невежливо. Кто же ночью к даме врывается?»
«А она красивая… – мечтательно протянул парень. – Я бы такую полюбил…»
Автомобиль впереди резко затормозил, и Лавров чудом не врезался ему в задний бампер.
– Ч-черт!!!
Глава 12
Алина прихорашивалась перед зеркалом, когда муж подошел и шепнул ей на ушко:
– Поздравляю, дорогая!
Она быстро перебрала в уме свои праздники. День рождения еще не скоро, восьмое марта давно прошло, годовщина свадьбы – зимой.
– А что у нас сегодня?
– Ты забыла? – с напускным возмущением воскликнул супруг. – В этот день мы с тобой познакомились!
– Боже! И правда… прости, милый, у меня совсем вылетело из головы.
Алина была смущена, огорчена. Как она могла забыть такую важную для них обоих дату? Стыдно перед Мишей.
– Что ж ты не спрашиваешь, какой подарок я тебе приготовил?
– Ты купил мне подарок? – окончательно расстроилась она. – Миша, мне ужасно неловко, но я…
Он помешал ей договорить, коснувшись ее губ поцелуем.
– Это общий подарок, тебе и мне. Для нашего загородного дома. Ты же хотела большое полотно на стену в зале? Могу тебя обрадовать. Я приобрел картину художника Артынова, которому ты позируешь. Сеансы ведь уже начались?
– Сегодня вечером – первый, – промямлила она, пытаясь сохранить самообладание.
Почему ее бросило в жар, а потом в холод? Почему сердце сжалось в груди?
– Ч-что за картина? – выдавила Алина. Она гнала от себя страшную догадку, боясь услышать то, чего слышать не желала.
– Ты будешь в восторге, – радостно улыбнулся супруг. – Это нашумевшая «Венера», выставленная в галерее Строгино.
– Ве… Ве-нера? – у Алины перехватило дыхание и пересохло во рту. Ноги стали ватными и подкосились, но она устояла.
– Что с тобой? Тебе плохо? – испугался Михаил. – Принести воды?
– Н-нет…
– У тебя голова закружилась? Ты бледная. Присядь…
Он помог жене опуститься в кресло и заботливо спросил:
– Может, все-таки воды?
Лицо мужа расплывалось у Алины перед глазами, горло свело. Ольга! Она и с того света достала ее! Однажды она уже увела у нее мужчину, теперь ситуация повторяется. Не важно, что разлучницы нет в живых. Та по-прежнему преследует Алину, по-прежнему угрожает ее любви, ее выстраданному счастью.
– Опять… – простонала она.
– Пей. – Михаил успел сбегать в кухню за минералкой и протягивал жене стакан. – Хотя бы глотни.
Она молча трясла головой. Какая вода? Ей бы сейчас коньяка выпить, залить вспыхнувший внутри пожар.
– Где… она? – едва слышно вымолвила Алина, пытаясь совладать с дрожью.
– Кто?
– Картина…
– Пока осталась в галерее. Завтра ее привезут. Надо было бы сегодня, но… у меня не получается смотаться за город. А здесь, в квартире, мало места. Ты извини! Сюрприза не получилось.
«Еще как получилось! – нашептывал ей в уши неизвестный враг. – Ты раздавлена, Алина! Думала, отделалась от соперницы? Черта с два! Теперь она будет соблазнять твоего мужа денно и нощно, в твоем собственном доме. Тебе некуда от нее деться! Она идет по пятам, дышит тебе в затылок…»
Алина давно мечтала о частном доме в тихом зеленом поселке под Москвой. Но когда там поселится Ольга, жизнь в уютном гнездышке перестанет казаться раем на земле… и превратится в ад.
– Тебе лучше? – гладил ее по плечу Михаил.
– Немного…
Алина подумала, что это рок, судьба. Наказание за злость, которую она питала к Ольге, и, что греха таить, радовалась ее гибели.
