Ободренный, мичман увлеченно продолжил:
— И вы были с самим Тэтчем Черной Бородой в этом загадочном путешествии к Флориде. Что там было?
Шэнди махнул рукой:
— Дьявольское это было плавание, дьявольское. Предательство, дуэли, людей вышвыривали за борт, морские битвы... непроходимые болота, ужасная лихорадка, карибские индейцы-каннибалы шли по нашим следам... — Он осекся, потому что мичман неожиданно покраснел и нахмурился.
— Вы смеетесь надо мной, сэр, — выпалил мичман.
Шэнди мигнул, уже забыв, что он там такое нагородил.
— С чего бы это?
— Хоть я и новичок здесь, это вовсе не значит, что я вообще ни о чем не имею представления. Я знаю, что испанцы полностью перебили карибских индейцев два века назад.
— Э-э... — Шэнди сосредоточенно нахмурился, пытаясь сообразить: где же он слышал о карибских индейцах. — Не знал этого. Ладно, позволь мне угостить тебя ромом, я не хотел ничего... ничего...
— Я не имею права пить, когда в форме, — сказал мичман хмуро, хотя такое предложение Шэнди, казалось, несколько смягчило его.
— Тогда я выпью за тебя. — Шэнди осушил кружку и грохнул ею о стол. Человек в палатке тут же снова наполнил ее и сделал пометку на листке, где записывал долги клиентов.
— Сдается мне, я не успел застать великие дни пиратства, — вздохнул мичман. — Дэвис, Боннет, Тэтч, все мертвы. Хорни Голд и Шэнди согласились на амнистию, хотя, правда, появился новый пират. Вы знаете Улисса Сегундо?
— Нет, — сказал Шэнди, осторожно поднимая полную кружку. — Шикарное имя.
— Да уж, это точно. У него трехмачтовый корабль «Восходящий Орфей», и за последние два месяца он успел захватить уже дюжину кораблей. Он, пожалуй, самый кровожадный из всех существовавших пиратов: люди так напуганы, что некоторые из них кидались в море и тонули при одном его приближении.
— Да, нагнал он на всех страху, — согласился Шэнди, кивнув.
— О нем ходит столько слухов, — восторженно начал мичман, но тут же прервал себя. — Конечно, я не верю большинству из них, но многие верят. Они говорят, что он способен свистом призвать себе попутный ветер, а его жертва попадает в мертвый штиль. Он может взять вас на абордаж даже в самом густом тумане, а когда захватывает корабль, то не только забирает все золото и драгоценности, но и всех мертвецов, погибших в стычке. Он даже не интересуется грузом вроде зерна, кож, он забирает только драгоценности и корабельную казну, хотя поговаривают, что превыше всего он ценит свежую кровь и поэтому иногда вырезает команды целиком. Один капитан, корабль которого был захвачен, но сам он сумел спастись, уверяет, что на вантах «Орфея» видел трупы, настоящие трупы, гниющие, разлагающиеся, но... один из них говорил!
Шэнди улыбнулся.
— И что же он такое сказал? — поинтересовался он.
— Ну я не верю этому, конечно... — замялся мичман. — Но капитан клянется, что этот труп повторял снова и снова: «Я не собака!..» Эй, вы что это? — сердито крикнул мичман, потому что Шэнди выронил кружку, и ром забрызгал форменные брюки юноши.
— Где его видели в последний раз? — настойчиво потребовал Шэнди. — Когда это было?
Мичман недоуменно заморгал при столь неожиданном проявлении интереса со стороны вялого и сонного человека, который явно метил попасть в разряд записных пьяниц.
— Э-э-э, я, право, не знаю, я...
— Думай, вспомни! — Шэнди затряс мичмана за отвороты мундира. — Где и когда?!
— Э-э-э... возле Ямайки, неподалеку от Монтего-Бей, меньше недели назад, наверное.
Шэнди развернулся на каблуках и бросился к берегу:
— Скэнк! Где ты, черт подери? Иди сюда!
Молодой пират подбежал к нему, несколько удивленный.
— Что стряслось, Джек?
— «Дженни» отплывает сегодня. Собери всех, кого можешь, провизию, всех на борт...
— Но, Джек, Веннер же собирается ждать до января, чтобы объединиться с Чарли Вейном.
— Да пропади он пропадом, я что, отказывался от капитанства?
— Да нет, Джек, но мы все думали...
— Меня не интересует, что вы там думали. Собрать всех на борт.
Озадаченная гримаса сменилась довольной улыбкой:
— Да, есть, кэп.
Он развернулся и понесся прочь, взрывая босыми пятками песок.
Шэнди тем временем подбежал к лодке, которая лежала на песке, и принялся сталкивать ее на воду, когда вдруг вспомнил, где же слышал о карибских индейцах. Свихнувшийся губернатор Сауни упомянул их в ту ночь, перед тем, как «Кармайкл» и «Дженни» отплыли на встречу с Тэтчем во Флориде. Что же тогда говорил о них старик? Ах да, что в свое время ему пришлось немало их перебить.
Шэнди задумчиво прищурился и посмотрел в ту сторону, где раскинул палатку старикан. Нет, решил он, вновь наваливаясь на тяжелую лодку, Сауни стар, но не настолько же.
Но Шэнди потерял к лодке интерес, вспомнив кое-что еще. Старик сказал тогда: «Когда вы доберетесь до этого гейзера», а ведь Фонтан юности и был похож на гейзер. А когда Шэнди в первый раз давал кукольное представление, что Сауни бормотал тогда: «Лица в брызгах... almas de los perditos?.. Лица в брызгах, души проклятых...»
Может, Сауни и был там на самом деле.
Но если так, то тогда ему может быть и больше, чем двести лет. Это было бы неудивительно. Удивительно скорее то, что он так деградировал.
Шэнди поднялся и снова ухватился за борт лодки, гадая про себя: где же он совершил ошибку?
И опять Шэнди замер. Ну что ж, если существует нечто, подумал он, что способно превратить в болтливого идиота колдуна, который настолько могущественен, что сумел добраться до Эребуса и продлить себе жизнь на однодва столетия, то это что-то я обязательно должен знать, иначе меня в очередной раз небрежно выкинут за борт.
Вначале медленно, затем все быстрее, по мере того как он вспоминал другие странности — безукоризненный, но архаичный испанский, уверенное владение магией, — Шэнди поднимался по склону берега.
— Видел где-нибудь губернатора поблизости? — тяжело дыша, спросил он первого попавшегося экс-пирата. — Я о Сауни говорю, не о Роджерсе.
Хотя Шэнди и пытался изобразить на лице улыбку и говорить спокойным тоном, собеседник, который видел, чем кончился разговор Шэнди с мичманом, испуганно отступил:
— Конечно, Джек, я видел его. Он в своей палатке, недалеко от бухты. Ты не волнуйся.
Не обращая внимания на бормотание и покачивание головами за его спиной, Шэнди кинулся в ту сторону, на ходу перепрыгнув через яму, в которой жгли костры. Он бежал к бухте, где еще полгода назад переоснащали «Кармайкл». Заметив, к своему облегчению, Сауни, сидевшего перед палаткой из парусины с бутылкой рома в руках, он остановился, чтобы перевести дыхание. Сауни был в поношенных, пузырящихся штанах и расшитой желтой куртке. Если у него и был повязан платок на шее, то его скрывала густая борода цвета старых костей.
