— Нет! — крикнул Шанданьяк, рванувшись вперед. — Чаворт, не надо!..
Дэвис спокойно достал пистолет из-за своего яркого пояса, взвел курок и выстрелил Чаворту в грудь. Пуля пятидесятого калибра с такой силой ударила капитана, что на какое-то мгновение он, перевернувшись в воздухе, почти встал на голову и только потом рухнул на палубу безжизненной грудой.
Шанданьяк почувствовал головокружение и никак не мог набрать в легкие достаточно воздуха. Время словно остановилось... нет, скорее теперь каждый момент существовал сам по себе, не связанный с общим ходом событий. Бет вскрикнула. Из дула пистолета вырвался клуб дыма. Морская чайка в испуге взмыла в воздух. Выроненная Чавортом сабля заскользила и завращалась по палубе, задев эфесом ногу Шанданьяка. Он нагнулся и поднял оружие.
И тут, без всякого участия сознания, он кинулся на предводителя пиратов. И хотя палуба под ногами отдает гулким эхом и рука устремлена вперед, держа зажатую в ладони тяжелую саблю, мысленно он вновь за ширмой, искусно дергает за веревочки, и марионетка Меркуцио прыгает навстречу марионетке Тибальду в движении, которое отец всегда называл coupe-et-fleche.
Удивленный Дэвис улыбнулся, кинул разряженный пистолет кому-то из пиратов и обнажил свою рапиру, принимая классическую стойку en garde
[2]
.
С последним шагом — Шанданьяк буквально ощутил рывок веревочки вверх — он острием сабли отвел рапиру Дэвиса и, привыкнув к тому, что Тибальд отбивает атаку движением шпаги вбок, сделал выпад — почти слишком быстро; однако в реальной, неотрепетированной ситуации Дэвис принял все за чистую монету и парировал — впустую. Его бок оказался незащищен, и Шанданьяк с разбегу вонзил в него саблю. Эфес тут же оказался вырван из неопытной руки.
Сабля зазвенела, упав на палубу, и на одно долгое мгновение все замерло. Дэвис, развернувшись по инерции и все еще стоя на ногах, смотрел удивленно на Шанданьяка, а Шанданьяк напряженно застыл, ожидая, что в любой момент и откуда угодно раздастся выстрел, беспомощно глядя в глаза раненому пирату.
Наконец Дэвис медленно вложил рапиру в ножны и так же медленно опустился на колени. Тишина царила невероятная, слышно было, как падают на палубу капли крови.
— Убейте его, — отчетливо произнес Дэвис.
Шанданьяк повернулся было к борту, намереваясь прыгнуть в воду и попытаться доплыть до Эспаньолы, когда тишину прорезал чей-то насмешливый голос:
— Убить за то, Фил, что он оказался искуснее тебя в фехтовании? Вот уж верный способ подтвердить свое превосходство.
Эти слова вызвали глухой ропот среди пиратов, и Шанданьяк замер, покосившись на Дэвиса. В душе он молился, чтобы тот истек кровью и не повторял приказа.
Но Дэвис глядел на пирата, который только что высказался. Он по-волчьи осклабился и показал на рану:
— А, Веннер, ты всерьез считаешь это раной? Этот порез?
Дэвис оперся руками о палубу, согнув сначала одну ногу, приподнялся, все еще улыбаясь, глянул опять на Веннера и медленно-медленно встал. Улыбка не сходила с его лица, хотя он сильно побледнел под загаром и по вискам струился пот.
— Ты... ты новичок, Веннер, — хрипло сказал Дэвис. — При случае спроси Эбботта или Гарднера, какой должна быть рана, чтобы вывести меня из строя.
Он сделал глубокий вдох, пошатнулся и какое-то время созерцал палубу. Штанину по всей длине окрасило кровью. Через секунду он поднял голову и неуверенно сделал шаг назад, вынимая рапиру опять.
— Или... Веннер, ты и сам не прочь... проверить, насколько эта царапина вывела меня из строя?..
Веннер оказался низеньким крепышом с лицом, изъеденным оспой. С полуулыбкой на губах он какое-то время молча разглядывал своего капитана, словно противника за игорным столом, который либо притворяется пьяным, либо нарочно преувеличивает степень опьянения. Наконец он просто развел руками.
— Дьявол меня побери, Фил, — весело сказал он. — Ты же знаешь, нам с тобой делить нечего.
Дэвис кивнул и позволил себе на мгновение прикрыть глаза.
— Да, конечно.
Засовывая рапиру в ножны, он повернулся к Шанданьяку.
— Веннер, однако, прав, — проскрипел он. — Я чертовски рад, что никто не убил тебя... по крайней мере пока я не смогу научиться этому финту. — Он позволил себе прислониться к стене кубрика. — Но Боже милостивый! — воскликнул он с ноткой искреннего изумления. — Откуда ты знаешь такой славный трюк, хотя двигаешься хуже утки и саблю держишь, как кок сковороду!
Шанданьяк не смог сразу выдумать правдоподобной лжи и неуверенно признался:
— Мой отец был хозяином кукольного театра, и я... я всю жизнь управлял марионетками. Мы выступали... по всей Европе, и когда по ходу пьесы требовались поединки — а в наш репертуар входили и пьесы Шекспира, — он специально справлялся у мастеров фехтования, чтобы все было как можно более реалистично. Так... я научился многим приемам и повторял их сотни раз, но только с куклами.
Держась за бок, Дэвис вытаращил на него глаза.
— Куклы, — наконец выдавил он. — Что ж, я... Надо же, куклы! — Скользя по стене, он осел на палубу. — Черт, куда подевался Хансон?!
— Я здесь, Фил! — заторопился к нему один из пиратов, на ходу раскрывая складной нож. — Тебе бы надо прилечь, слышишь.
Дэвис покорно лег, но оперся на локоть, чтобы видеть Шанданьяка, пока Хансон, очевидно, бывший у пиратов за хирурга, разрезал одежду.
— Что ж, — повторил Дэвис, — Веннер намекнул, что я был слишком... суров, отдавая приказ убить тебя, и наше братство мы... ай... дьявол, Хансон, поаккуратнее же, черт побери! — Он прикрыл глаза и, собравшись с силами, продолжил: — А у нас принято обсуждать любой приказ, кроме как в бою. Тем не менее ты ранил меня, и я не могу просто взять и... позволить тебе отплыть вместе со всеми на шлюпке. — Дэвис оглядел остальных. — Я предлагаю предоставить ему выбор.
Пираты закивали и криками выразили свое одобрение.
Дэвис взглянул на Шанданьяка:
— Итак, присоединяйся к нам и поклянись разделять наши цели либо прими смерть, здесь и сейчас.
Шанданьяк оглянулся на Бет Харвуд, но та что-то шептала своему отцу, который, впрочем, не обращал на нее никакого внимания. За ними высилась массивная фигура Лео Френда. Его лицо кривилось в недовольной гримасе, видимо, он был разочарован тем, что Шанданьяк до сих пор жив. Никогда прежде Шанданьяк не чувствовал себя столь одиноким и беззащитным. Неожиданно он ощутил, как ужасно ему не хватает отца.
Он обернулся к Дэвису:
— Я с вами.
Дэвис рассудительно кивнул:
— Что ж, ответ обычно таков, хоть я и засомневался было немного.
Хансон поднялся и с сомнением посмотрел на сооруженный им бандаж.
