Спорить бесполезно – чем сильнее я буду давить, тем сильнее Ив упрется. Лучше дать возможность отступить с достоинством. Мы же оба знаем – в конце концов, я сделаю то, что сочту нужным. Точно так же как и он за себя всегда решал сам.
Муж заерзал под моим взглядом.
– Вот ведь упрямая баба… Маруська, ты понимаешь, что можешь снова нарваться на погром?
– Это мои проблемы.
– Хоронить по нынешним временам – тот еще геморрой. Так что это будут мои проблемы.
– Что бы ты делал на моем месте?
– Сидел бы на попе ровно и ждал решения Минздрава.
Я от души рассмеялась: врет и не краснеет. Кто не так давно сутками из операционной не вылезал?
– Машка, не пущу… – Он снова поерзал. – Ты меня в гроб вгонишь когда-нибудь.
Я молчала.
– Одну – не пущу. Вместе поедем, хоть будет кому, если запахнет жареным, ухватить тебя за шкирку и утащить оттуда. Собирайся.
– Есть, сэр! – отсалютовала я, спрыгивая с подоконника. Кружка с остатками кофе, сбитая неловким движением, кувыркнулась на пол.
– Раззява, – хмыкнул Ив, глядя на коричневые кляксы, украсившие пол. – Чашку в руках удержать не можешь, а туда же – на амбразуру, мир спасать…
Я запустила в него кухонным полотенцем, тут же получила этим полотенцем по заднице и поспешно ретировалась с кухни. Перед тем как спасать мир, придется помыть пол.
Пока я возилась с ведром, Ив устроился за компьютером. Вскоре из гостиной донеслась отборная брань.
– Машка, иди сюда!
Я оперлась подбородком о его плечо, глядя в монитор. Тряпка, чавкнув, шлепнулась на пол. Похоже, родственники умерших в тот день нашли крайних не только у нас. Два морга Москвы, Новосибирск, Находка, еще несколько городов, названия которых ничего мне не говорили.
– Прочитала? – поинтересовался муж. – А теперь глянь сюда.
– Суки! – Я выпрямилась, с трудом переводя дыхание. Сволочи, какие же сволочи, шеф с первого дня докладные писал, и не он один, по всей стране… Я подхватила со стола коробку с диском, со всей дури запустила в стену. Хрястнула пластмасса.
– Маруська?
Я сухо всхлипнула – отчаянно не хватало воздуха. Ив развернулся вместе с креслом, усадил меня на колени, не обращая внимания на заскрипевший пластик подлокотников.
– Все, Маш, все… Ничего уже не изменишь.
– Сволочи… – Я уткнулась в его ключицу. – Ив, они же могли этот приказ – что скоропостижно скончавшихся не исследовать – в самые первые дни выпустить. И все были бы живы. Не только наши, эти… – я мотнула головой в сторону монитора. – Все, понимаешь? А они тянули, пока по всей стране не полыхнуло.
– Маш… я не уверен, что сам на их месте бы не тянул. Даже если наплевать на закон – нужно же понять, в чем причина стольких смертей.
– Да нечего там понимать! Ни на макро-, ни на микроуровне ничего!
Никакого разумного объяснения, логичные версии давно закончились, разве что удариться в эзотерику, которая всегда была последним прибежищем некомпетентности. Готова поспорить на что угодно – меньше всего чинуши думали о поисках причин. А вот о том, чтобы прикрыть себе задницу…
– Днем раньше! Хотя бы днем раньше – и все наши остались бы живы!
Муж молчал, тихонько баюкая меня на руках.
– Ив, а может, попы правы? Может, ад есть? И на самом деле – это мы умерли, а преисподняя – это не геенна огненная, а то, что вокруг?
– У тебя слишком буйное воображение.
– Тогда почему этот кошмар не заканчивается? Я больше не могу. Просто не могу, и все.
– Можешь, Маш. Ты можешь. И я могу.
– Я задолбалась быть сильной!
Он тихонько хмыкнул.
– Хорошо. Давай я притащу с кухни оставшуюся посуду, а ты ее всю расколотишь. Я помогу – тоже все задолбало. Вдруг полегчает? А нет – потом ляжем рядышком на пол и будем дуэтом рыдать, пока не сдохнем. Такая перспектива тебе больше нравится?
– Вредина ты… – Я снова уткнулась ему в плечо, переводя дыхание. Потом заставила себя выпрямиться. – Все. Попустило.
– Вот и хорошо. Ехать на работу передумала?
– Не дождешься. – Я слезла с колен мужа, разглядывая осколки пластика на полу. – Да уж, наворотила… Александр Македонский, конечно, герой, но зачем же стулья ломать?
– Да ну его, вкладыш сохранился, а коробку найти да диск переписать – пара пустяков, – отозвался Ив. – И пока не начали собираться… Маш, насчет вчерашнего.
Я развернулась, встретила его взгляд.
– Не советую повторять. У меня тоже не железные нервы. Либо мы разговариваем как люди, либо мы – два сорвавшихся с цепи животных… и на этом поле я сильнее. Просто потому, что мышц больше. Так что не надо.
– Поняла, – медленно произнесла я.
– Вот и отлично. – Ив выбрался из кресла. – Если не передумала ехать – одевайся. Время идет.
«Гольф» послушно заурчал, двинулся по пустым улицам. Странно, разгар рабочего дня, даже за вычетом умерших в городе все равно осталось полно людей – машин на дорогах должно быть больше. Так свободно бывает разве что по выходным в разгар дачного сезона. К тому, что на улицах почти нет детей, я привыкла, хотя каждый раз стоит только об этом задуматься – по спине пробегает холодок. Мельтешащая, вечно орущая мелюзга раньше безумно раздражала, а когда исчезла, оказалось, что именно она давала иллюзию бессмертия.
Впрочем, пусто было недолго: на перекрестке дорогу преградили мерно бегущие люди. Десятки, может, сотни людей пробегали мимо, полностью перекрыв движение.
– Это что за явление?
– «Гампы», – сказал муж. – Ты не знала?
– Когда бы мне про них узнать?.. – Я присмотрелась к бегущим. У каждого на боку – сумка защитного цвета, напоминающая о временах «военки»
– А противогазы им на кой ляд?
Муж пожал плечами. В самом деле, ему-то откуда знать… И где их столько раздобыли? А главное – зачем? Истерика в ожидании предстоящего Большого Полярного Лиса? Тогда – чем бы дитя ни тешилось… Пусть лучше вспоминают, как обращаться с противогазом, чем сбиваются в напуганные стаи, готовые громить всех и вся в попытке заглушить собственный страх. Правду говоря, мне и самой страшно. И не только из-за того, что творится прямо сейчас.
– Ив, как думаешь, что будет с экономикой лет этак через пятнадцать? Когда войдут в трудоспособный возраст… вошли бы – те дети, что умерли?
– Я думаю, что экономике придет конец куда раньше. Если уже не пришел.
Да уж. Похоже, нас ждут веселые деньки, по сравнению с которыми последняя неделя – просто цветочки.
– Надо что-то делать!
– Что именно? Единственный вариант, который я вижу, – когда совсем припрет, уехать к твоим и жить натуральным хозяйством. Как в девяностые за счет огородов выживали – помнишь?
