И в успех Невидимой Армии я тоже не верю.
Я давно уже никому и ни во что не верю!
Всё, что я умею, – находить товар и выгодно его сбывать.
Зевнул и выронил пистолет…
Проснулся от утреннего света. Было зябко. Голова чуть побаливала, а во рту – сухо, как в пустыне. Я достал из рюкзака минералку и выпил сразу пол-литра.
На душе было паскудно.
Ничего не хотелось. Хотелось тихо сдохнуть – здесь же, под кустом…
Там, в Москве, чудесный артефакт подарил мне ещё один шанс. Какая глупая расточительность!
Я медленно встал.
Что-то твёрдое попалось под ногу. Я наклонился и поднял из травы свой пистолет. Взвесил его в руке…
Криво усмехнулся. Неужели это и есть ответ? На все мои дурацкие вопросы… Ради чего жить, если тошнит от всего вокруг – и от себя в первую очередь? Если знаешь будущее – и ничего не можешь изменить?
Я закрыл глаза, вслушиваясь в биение сердца. И вдруг вспомнил.
«Неправда! Кое-что ты можешь!»
Глава 11
Добрался до Нагулинского лагеря уже вечером. Спрятал мотоцикл и рюкзак в кустах, двинулся в направлении четырёхметрового забора из стальных профлистов.
Искал я не очень долго.
«Калитка» – аккуратно вырезанный кусок забора – была на месте. И надёжно закрыта изнутри.
Я постучал.
Минут пять никто не реагировал. Потом с той стороны послышались шаги:
– Кто?
– Здравствуйте, я друг Плешивого. Мне нужен Светозар.
Донеслось недовольное бормотание. Шаги удалились.
Я вслушался.
Кажется, с той стороны кто-то набрал номер по мобильнику. И после короткого разговора этот неизвестный вернулся к «калитке».
Скрипнул отодвигаемый засов:
– Входи!
Внутри меня ждала бабка с охотничьим ружьём на изготовку. Вторая бабка закрыла «калитку», ворчливо приговаривая:
– Ходют тут всякие!
– Топай вперёд, я провожу, – приказала та, что была с ружьём.
– Может, хоть ствол опустите? – улыбнулся я.
– Ещё чего!
Через пару минут меня привели к бараку, который снаружи был малость чище остальных. На входных дверях красовалась табличка «Комендант».
Здесь бабушка передала меня по эстафете хмурым молодым людям – у каждого из них под курткой явно угадывалась кобура.
– Оружие есть?
Я честно отдал им «грач». Но меня всё равно обыскали. Лишь тогда скомандовали:
– Проходи!
Внутри барак вообще производил впечатление недорогого офиса. Только мебель была сильно поношенная и разнокалиберная – словно собранная из обычных городских квартир.
В просторном кабинете за столом меня ждал крепкий мужик средних лет. Мы раньше не встречались, но я всё равно его узнал. Его ведь трудно с кем-то спутать – скуластое лицо в шрамах, а вместо левой руки – электронный биопротез.
– Добрый вечер!
– Так ты – друг Плешивого? – вместо приветствия отозвался Светозар. И уставился на меня сквозь ироничный прищур.
– Скорее – добрый знакомый.
– Увы, это не лучшая рекомендация. Плешивый тут уже неделю не показывается. Ты не знал?
– А что случилось? – усмехнулся я. – Не сошлись характерами?
– Можно и так сказать. А ещё он должен нам штуку баксов.
– Тогда мы точно договоримся – он и мне должен денег!
Светозар засмеялся.
И даже второй человек в кабинете – тощий хмурый верзила, сидевший в кресле справа от стола, улыбнулся. Только улыбка вышла неприятной.
Я медленно полез в карман куртки.
Верзила прищурился и встал.
Светозар успокаивающе махнул рукой. А я выложил на стол пачку стодолларовых купюр:
– Тут десять тысяч.
Комендант Нагулинского лагеря удивлённо поднял левую бровь. Верзила подошёл к столу, взял из пачки несколько купюр и глянул на свет.
– Настоящие, – успокоил я. – Можете хоть каждую проверить.
– Это больше, чем долг Плешивого, – усмехнулся Светозар.
– Да начхать мне на Плешивого. Я знаю, вы собираете деньги на ремонт школы…
– Всё точно, – вздохнул комендант и покосился на верзилу. – Уже третий месяц ремонтируем… Может, проще её заново отстроить?
Верзила не ответил.
Он нервно расхаживал у меня за спиной. Терпеть этого не могу! Но не я здесь диктую правила.
– Большие деньги, – кивнул Светозар на пачку и смерил меня внимательным взглядом. – И конечно, ты, как благородный человек, ничего не хочешь взамен…
– Не совсем так.
Он печально вздохнул:
– О времена! Везде голый расчёт и цинизм… И чего ж тебе надо от скромных беженцев? Хочешь матрёшку с моим автографом? Или, может, расписной унитаз? Мы тут развиваем народные промыслы…
– Унитаз оставьте себе, – усмехнулся я.
– Это ты зря! Художественная работа. Чистый Палех!
– Мне нужен человек.
– Человек?
– Девочка лет двенадцати. Прозвище – Белка. Думаю, ваши ребята её хорошо знают…
– Она тебе родня?
– Нет. Она – сирота. И я хочу её забрать.
Короткий звук шагов и прикосновение к горлу холодного металла. Вкрадчивый голос верзилы:
– Ты ошибся, сучонок! Сильно ошибся. Мы детьми не торгуем!
– А я и не покупаю. Нож убери.
– На кого работаешь, гнида?
Острое лезвие плотно прижато к моей шее. Так что капелька крови ползёт из царапины. Сейчас ему легче лёгкого перерезать мне глотку. Но я не чувствую страха – будто всё давно сгорело внутри. К тому же он делает большую ошибку – как всякий, кто абсолютно уверен в своем превосходстве.
– Слыхал ты о чёртовой игле? – уточняю очень спокойно.
– Лохам будешь баки забивать!
– Это особенный артефакт.
– Ну и что? – смеётся верзила, нависая надо мной. – Хочешь в обмен купить себе жизнь?
– Нет. Просто хочу объяснить. Сейчас моя правая рука в кармане – держит там шариковую ручку. Только это не совсем обычная ручка – внутри спрятана чёртова игла. Я надавил колпачок – и активировал иглу.
– Угу, уже страшно!
– Ничего страшного – пока я не отпустил палец. Или пока ты не перерезал мне горло.
– И что случится? Давай проверим!
