Говорят, что отвар особенно полезен при сумеречном синдроме. Может, и правда помогает, раз есть спрос. Тут трудно судить: у нас, вокруг Зоны, мало кто валяется с синдромом – самые чувствительные давно вымерли, а в Питере и Москве, говорят, ещё половина народу в лёжку лежит…
Было бы здорово, если б нашли лекарство.
Но, скорее всего, эффект от мха временный. Иначе бы его покупали не по двести баксов за килограмм, а платили б, как за бриллианты!
Хотя… Бог знает, за сколько его перепродают в столице.
Нам, в одну ходку, редко удаётся заработать на мхе больше трёхсот долларов. А слишком часто ходить в Зону нельзя – максимум пару раз в месяц. Вот и гребём всё ценное, что можно на себе утащить. Прошлый раз пёрли на себе стиральную машину. Малогабаритную – всего тридцать пять килограммов, чтоб ей пусто было!
Потом едва толканули за шестьдесят баксов…
Хорошо ещё, что конкуренция не очень большая. Папа рассказывал, года три назад, когда в стране начался бардак и армейское оцепление убрали с периметра, целые толпы хлынули в Зону. Они думали, что армейцы гонят туфту, нарочно рассказывают страшилки…
Тогда, в Первую ходку, из более пяти тысяч вернулось семнадцать человек. И те, кто мог говорить, поведали такое…
С тех пор количество желающих сильно поубавилось.
В основном народ топчется рядом с периметром. Пробавляется по мелочовке – окраины города подметают, как метлой. И лишь несколько десятков реальных трикстеров
[1]
уходят глубже…
Тут уж кто как умеет. Отец говорит, надо быть очень внимательным и быстро соображать. А любимое выражение Петровича: «Главное, словить фарт».
В первый раз он взял с собой отца около года назад. Через месяц после того, как не стало мамы…
А сейчас мы курсируем отдельно. Но все равно у Петровича, его напарника и моего папы что-то вроде артели – пересекаем периметр и возвращаемся вместе. Так легче отбиваться от бандитов, когда идёшь с товаром. Иногда вместе приходится выносить особо габаритный груз – например, пару месяцев назад по частям тащили движок «Лексуса». Толканули его заезжему москвичу, деньги честно поделили. Выручки хватило, чтоб затариться крупой и тушёнкой на целый год.
Но все равно, такого товара, как сегодня, у нас ещё не было!
– Чего молчишь? – прервал мои размышления отец.
Странно.
Он же сам учил: «Первое правило – помалкивать и смотреть по сторонам».
Правда, сейчас мы возвращаемся по известному маршруту. Но всё равно, тут, в Зоне, отец обычно краток и сух – если высказывается, то лишь по делу.
– Я не молчу. Я анализирую, – специально повторил одно из его любимых словечек.
Отец с интересом оглянулся:
– Что именно?
– Социально-экономическую обстановку.
– Даже так? – улыбка мелькнула на его лице.
А я твёрдо кивнул:
– Хреноватое место – Колядинск…
– Я тоже об этом думал, Глеб, – вздохнул он, мрачнея. – Тебе надо учиться в нормальной школе…
– Не в этом дело, – отмахнулся я. – Сам рассуди, торчим безвылазно в этой дыре. Рискуем жизнью. А скупщики берут всё за копейки. Натуральный грабёж!
– И что ты предлагаешь?
– Мы должны всё изменить!
– Да, – кивнул отец. – Как раз хотел об этом поговорить. Раз уж нам выпал такой шанс. Мы должны…
– Наладить нормальный сбыт! – подсказал я.
Он сердито кашлянул.
А я продолжил с ещё большим чувством:
– Зачем нам посредники, да, пап? Ведь мы и сами найдём покупателей! В Москве, Питере – полно клиентов…
– А может, сразу откроем элитный бутик?
Я озадаченно замолк.
Он что, подаёт бизнес-предложение? Или просто издевается?
Мы как раз пересекли центральную улицу Орехова. И теперь двигались вдоль покрытых пылью, но ещё ярких витрин. Внутрь лучше не заходить – если присмотреться, за стеклом различишь человеческие фигуры, будто вмороженные в куски льда. Это не манекены – сталкеры-самоучки с той, Первой ходки…
На улице жарко, а от витрин явно веет холодом.
Там, внутри, когда-то было полно добра. Ювелирные побрякушки… дорогие часы… шмотки… электроника… мобильная связь…
Ясно, почему именно сюда в первые дни ломанулся народ.
Кому ж не хочется по-лёгкому прибарахлиться!
А добро… Никуда оно не делось. Но теперь всё – как в музее. Теперь на него лишь издали можно любоваться…
«ВЕЧНЫЕ ЦЕННОСТИ» – вывеска на ювелирном магазине.
Я улыбнулся.
Вдруг представил себе витрину с надписью: «Антон и Глеб Гордеевы. САЛОН НЕОБХОДИМЫХ ВЕЩЕЙ».
Красиво! Только, конечно, не здесь, а где-нибудь на Тверской!
Отец будто прочитал мои мысли:
– Неужели ты собираешься всю жизнь ходить в Зону?
Я помолчал. И вздохнул:
– Во-первых, не всю, а пока не заработаем первоначальный капитал.
– Больше не дам тебе читать Маркса! – твердо решил отец.
– А во-вторых… это же не просто Зона – это наш город!
– Он давно не наш.
Мы молча шли вдоль безжизненной улицы. Ветерок катил по пыльному тротуару какие-то серые клочья, обрывки газет. Вдоль бордюров и посреди дороги стояли потемневшие от грязи и ржавчины автомобили.
Здесь, в центре, всех накрыло ещё в первые минуты. Так что кое-где внутри авто хорошо можно разглядеть обтянутые высохшей кожей скелеты. Думаю, они и понять не успели…
Потому-то все дорогие магазины остались целёхонькими. Банки – тоже. Вон маячит затянутое фиолетовой плесенью здание «Юниаструма».
Мы сходим с тротуара и по длинной дуге обходим банк. Фиолетовая плесень – такая мерзость! За пару минут съедает человека до костей.
В этих кварталах её много. Тот «бумер», наполовину въехавший в витрину «Спортмастера», оплетён ею до самого верха. Хотя прошлый раз было едва заметное пятнышко.
Ни за что нельзя сворачивать с Тропы! Центр есть центр…
А мы когда-то жили на окраине…
– Прошлого не вернуть, – сухо сказал отец. – Надо думать о будущем. Тебе надо учиться, Глеб. Учиться, а не бегать от мутантов и таскать барахло из Зоны. Теперь мы сможем переехать в нормальное место…
– И где оно, это нормальное место?
Как будто он не смотрит новости. Как будто не замечает, что творится в стране!
