Ещё бы! Два года назад мы с Локки лично её крыли. А Ракетчик снизу помогал мудрыми советами…
Я шагнул во двор. Окно на первом этаже – то, в котором сохранились стёкла, было распахнуто, ставни аккуратно закреплены деревянными упорами.
Я замер, вслушиваясь, и различил внутри характерные, мелодичные аккорды. Ни с чем их не спутаешь!
Так храпеть может только человек с чистой совестью, с большим внутренним достоинством… И я даже знаю, как его зовут!
Пододвинул гнилой ящик к окну. Встал на него, подтянулся к подоконнику. И просунул голову в комнату:
– Эй, Ракетчик! Хорош дрыхнуть!
Никакого ответа.
Я позвал чуть громче.
Ноль реакции. Разве что храп стал ещё музыкальнее!
Ну надо же! Умаялся, бедняга, за день… И наверное, принял успокоительное – не меньше литра.
Я взгромоздился на подоконник, перелез через него… И в тот же миг что-то с грохотом полетело на пол!
Я чертыхнулся.
А голос, долетевший из тёмного угла комнаты, хладнокровно посоветовал:
– Не двигаться! Ты у меня на мушке!
– Да ну? Спилил бы ты её, от греха подальше…
Вспыхнул свет.
Ракетчик, одетым лежавший на кровати, изумлённо на меня уставился. В одной руке у него был пульт от переносной лампы, а в другой – та самая заслуженная «Гюрза» с исцарапанной рукояткой.
– Пистолет-то опусти, – улыбнулся я.
– А ты не обманка?
– Я даже не белая горячка!
Аккуратно поднял с пола кастрюлю и несколько эмалированных мисок. От ручки кастрюли тянулась нитка, привязанная к гвоздю у окна. Именно её я зацепил, когда перемахнул через подоконник.
– Сигнализация! – похвалил, возвращая посуду на стол.
– Нормальные люди ходят в дверь, – проворчал Ракетчик.
– Нормальные люди не дрыхнут без задних ног.
Он спрятал пистолет под матрац и широко зевнул. Несмотря на бурно проведенный день, выглядел он довольно свежо – армейская выучка. Поправил седоватые усы, глянул на меня со знакомым лукавым прищуром:
– Где ж тебя, оболтуса, носило?
– Где носило, там уже нет.
– «Сталкеровку» будешь?
Я снял рюкзачок и с усмешкой покачал головой:
– Весёлая Ярмарка в этом году!
– Да какое там веселье… – отмахнулся он, сунул ноги в тапочки и вышел в соседнюю комнату.
Распахнул там выгоревший от времени деревянный шкаф. Вернулся с его содержимым.
Стол с драной клеёнкой немедленно эстетически преобразился – его украсили маринованные огурцы, сало и литровая банка с мутноватой жидкостью.
– Какое там веселье, – продолжил он, разливая по гранёным стаканам. – Нижегородская до сих пор в осаде, честных трикстеров туда на пушечный выстрел… А расценки падают. Представляешь?! Казалось бы, должно быть наоборот… Товара меньше, его труднее достать…
– Кризис, – пожал я плечами.
– Вот же подлость, – кивнул Ракетчик.
И мы выпили за подъём экономики.
«Сталкеровка» была что надо – на хорошей водке и свежем мхе!
Но пришёл я сюда не за этим. Достал из кармана блокнот, карандаш и начал писать.
– Ты чего? – удивился Ракетчик.
– Составляю список.
– Какой ещё…
– Того, что ты мне сейчас притащишь. – Я достал из кармана деньги – одиннадцать тысяч баксов. Должно хватить.
– Ну ты даёшь! – округлил он глаза. – Что, прямо среди ночи бежать? А до утра подождать нельзя?
– Было бы можно – я бы подождал.
Ракетчик смерил меня внимательным взглядом:
– А сам ты – не хочешь светиться на людях?
– Не хочу.
– Значит, это правда…
– Что именно?
– Что ты «кинул» Большого Аслана. А некоторые говорят… у тебя с ОКАМом реальные проблемы.
Я засмеялся:
– По-моему, с этим у нас у всех проблемы.
Ракетчик вздохнул:
– Глеб, я не знаю, во что ты ввязался, но, по-моему… это неправильно.
– Что именно?
– Мы с тобой – неплохие трикстеры. Да что там – ты вообще один из лучших! И если судьба вручила этот дар – нужно быть благодарным. Не испытывать её понапрасну, а делать своё дело. Приносить пользу людям…
– И получать за это деньги, – подсказал я.
– Между прочим, не такие уж маленькие!
– Всё так, – кивнул я. – Всё так, Фёдор… Приходишь из Зоны с отличным товаром. Толкаешь его за нормальную цену. И жить пытаешься нормально. А потом в один прекрасный день задаёшь себе вопрос: «Ради чего?» И понимаешь, что у тебя нет ответа…
Он промолчал.
Опять потянулся к банке. Плеснул по стаканам:
– Ответы? Думаешь, я не пытался их искать?
С порывом ветра долетела через распахнутое окно музыка с деревенской площади:
…Чёрные сказки белой зимы
На ночь поют нам большие деревья!
Чёрные сказки про розовый снег.
Розовый снег – даже во сне…
Кто-то засмеялся на улице.
Ракетчик подошёл к окну, выглянул и чуть прикрыл оконные створки. Вернулся, сел на колченогий табурет:
– Знаешь, а у меня внучка родилась. Месяц назад!
– Серьёзно? Поздравляю!
– Даже не верится. Ну какой из меня дедушка?! Целая жизнь ещё впереди… Я ж совсем молодой – правда, Глеб?
– Можно сказать, юный, – прищурился я. – Выпьем за это!
И мы немедленно опрокинули граммов по пятьдесят. Как раз заедали салом, когда кто-то постучал в дверь. Ракетчик выключил свет.
Я насторожённо притих.
Глава 8
В дверь стукнули громче – на этот раз ногами.
– Ты заколебал спать! Дома отоспишься! – прилетели весёлые голоса с той стороны.
Я сказал Ракетчику:
– Подожди…
Судя по звукам, кто-то уже лез в окно.
Я замер в темноте, ожидая. И очень скоро произошло то, на что я надеялся.
В окошке показалась голова Локки.
– Ну ты чё… Ой-ёй! – последнее восклицание он издал, когда мы за руки втащили его в комнату.
Ракетчик включил лампу. Локки сначала изумлённо на меня уставился, а потом радостно заулыбался:
– Те…
Я заткнул ему рот ладонью и приложил палец к губам.
