Он продолжает бубнить, разбирая листы и проспекты.
Надя тихо говорит мне:
– Вы не волнуйтесь. Дядя Костя не то что голова или две головы, как вы любите говорить, а три или даже четыре, что касается медтехники, особенно лабораторной. Расположение агрегатов я сняла на свою мыльницу, компы тут уже есть, так что разберемся. А через полчаса морячки прибудут – таскать и ставить. В общем, ничего особо сложного нет, я на таком же работала три года.
– Отлично, – оживаю я. И быстро сматываю удочки.
Впрочем, очень скоро останавливаюсь. После такого подарка вопрос угощения Надежды встает ребром – я же сам сегодня обещал устроить пирушку. Надо бы разжиться чем-нибудь этаким. Чтобы не было мучительно стыдно за выставленное угощение. Можно зайти на барахолку. Но сначала загляну-ка я в больницу, может, коллеги что сосватают, тем более что тут совсем рядом.
Из коллег – лишь пара реаниматоров свободны. Только что закончили операцию, клиента вывели, есть время передохнуть. Сидят, передыхают.
– О, здравствуйте, как ваше ничего? – приветствует меня один из них, полноватый усач.
– Мое ничего в основном, – ответствую так же чопорно, после чего меня усаживают и предлагают рассказать что-нибудь интересное.
Глаза у обоих красные, видно, что недоспали, а подремать сейчас нельзя – развезет. Судя по тому, как они поглядывают на часы, перерыв минут пятнадцать. За это время не отдохнешь, если задремлешь, а только еще больше рассолодишься.
– С чем пожаловали?
– С гнусным эгоистичным интересом.
Они оживляются. Гнусный интерес – это что-то стоящее внимания.
– И?
– Я в разумении покушать. Обещал сегодня Наде что-нито сготовить к тому вину, которое у вас тут на премии раздавали. Есть у вас что подходящее по сусекам? Чтобы такое, экзотичное.
– Можем дать кило апельсинов.
– Ишь ты, богато живете! Давно апельсинов не видел.
– Да пришло тут судно очередное. Перепало чуток из грузов. И еще на стадионе сегодня пионеров дрессируют – вы скажите однорукому вожатому, что я вас прислал. Думаю, у них найдется для вас пара копченых сигов, а вы отработаете потом.
– Это что, пионеры рыбу коптят?
– Ага. У них как полевое занятие, так они отрабатывают готовку на воздухе. Да сами увидите. К слову, ручонку ему после укуса оттяпали. Так что однорукий про вас наслышан.
– Драться не полезет?
– Вряд ли. Он нормальный человек.
– Редкость, однако.
– А как же. Стал бы я вас к кому другому посылать. Но прежде чем уйдете, скажите: что нового слышно? Нам тут не разогнуться, а вы все же вольный казак.
– Сейчас приволокли лабораторию целиком, для диагностирования ЗППП
[14]
.
– Это здорово. Если главной удастся все провернуть, как она рассчитывает, глядишь, и справимся с этой эпидемией. Стрелять много пришлось?
– Да знаете, не так чтоб очень. Рутинный выезд. Один морф, сотни две обычных зомби. Несерьезно.
– Это радует. Этак, глядишь, и нам работы уменьшится, а то все тащат и тащат. Я бы с удовольствием сходил в отпуск.
Я удивленно смотрю на усача. Нет, он совершенно серьезен.
Усач хмыкает в свои усы.
– Вы вот на тему чего поразмыслите – я когда в Лос-Анджелосе у своего однокашника гостил, сам удивился. Однокашник у меня из врачей в сценаристы переметнулся. Невысокого полета птица, на хлеб с маслом хватало, хотя полагаю, что скорее как литературный негр подмолачивал у более матерых. Не в этом соль. Я как-то его спросил, почему в фильмах пендосы такие тупые – обязательно им разделиться, обязательно вести себя по-идиотски, обязательно глупостей наделать. Зачем вы такие дурацкие сценарии пишете? А он мне и отвечает: «Да все просто, иначе не получится приключений. Когда все идет как надо и разумно, то вместо приключений производственный репортаж выходит, без кишок и мозгов на стенке. Незрелищно ни разу. А вот как все разделились и пошли поодиночке силам зла противостоять, тут тебе и визг, и кишки, и мозги». Конечно, когда вы всей командой этого морфа проутюжили, так и рассказать вроде не о чем. А вот в одиночку если бы вам пришлось это делать?
– Сомневаюсь, что мне удалось бы потом это описать, – самокритично оцениваю я свои шансы при встрече даже с прыгуном. Я по летящим объектам стреляю неважно.
– Вот о том и речь.
– Ребята. Пора, готово уже, – всовывается в дверь медсестра.
– Ну пошли страждущее население спасать, – иронично говорит усачу его молчавший до того коллега.
Так, кило апельсинов у меня есть.
Пионерскую группу нахожу практически сразу – достаточно пройти в ворота на стадион – он как раз рядом с больницей. Детишки уже большие, лет по четырнадцать-пятнадцать.
Человек двадцать, один взрослый, который практически не выделяется из этой толпы ни габаритами (некоторые подростки еще и повыше будут), ни одеждой – они тут все в одинаковом камуфляже. Разве что он единственный вооружен, да еще у него нет левой руки. По возрасту он тоже ненамного старше своих подопечных, лет двадцать пять – двадцать восемь, есть морщинки на лбу и в уголках глаз.
Заняты детишки приготовлением пищи. Стоит пара десятков жестяных сборных ящичков, из них валит дымок, и когда ветерком дымок доносит до моего носа, понимаю, что это они коптят рыбу. Запах вкусный.
Подхожу, представляюсь. Вожатый неожиданно для меня собирает в кучу своих подопечных и говорит:
– Вот, ребята, я про него рассказывал. Это их охотничья команда отработала ампутацию, спасающую от укуса зомби.
Мне становится сильно неловко – так внимательно они на меня смотрят. А тут еще чертов однорукий начинает жать мне руку и говорить прочувствованно:
– Спасибо, доктор!
Нелепое ощущение. Да и спрашивать в такой патетический момент пару копченых рыбин как-то неловко. Поломаю я им патетический воспитательный момент, как Гаврила Державин, столп и Великий Поэт, оконфузил встречавших его с трепетным почтением лицеистов вопросом: «А где тут, братец, отлить можно?»
Отвечаю на всякие вопросы, страстно желая свалить побыстрее, тем более что сегодня мы щенка с собой не брали, ждет уже небось, прогуливать ее надо и дрессировать опять же. Впрочем, приходит в голову умная мысль.
– Мне интересно стало пионеров посмотреть. А тут еще смотрю, что вы вкуснятину готовите. Я так не умею, что считаю прорехой в образовании. Вот и хотел уточнить, учите ли кого со стороны или нет.
– Учим. Тем более что это несложно. Хиросима, угости доктора сигами.
Белобрысая круглолицая девчонка фыркает презрительно носом, но распоряжение выполняет быстро, замотав трех обалденно пахнущих сигов в коричневую крафт-бумагу.
