Маленький омоновец, видно, такой же, как наш Вовка, практик — потому что вывод делает сразу:
— Ясно. Взаимодействие и связь. Ну и стрелять метко. Спасибо за рассказ, папаша, но вообще пора уже выдвигаться — скоро темно будет.
Павел Александрович почему-то грустно улыбается в ответ. Задержавшись на минутку, спрашиваю, с чего грусть.
— Знаете, я-то ведь себя никак в папашах не чувствую. Вот только когда так напоминают. По внутренним ощущениям — так совсем недавно училище закончил. А скажут «папаша», сразу и понимаешь, что ощущения обманывают. Вы сами это прочувствуете, пока-то вы совершенно безобразно молоды.
— Ну не так и молод.
— Это вам так кажется. Поверьте мне.
Снизу орут:
— Эй, медицина, поспешаем!
Честно признаться, никуда тащиться неохота, но надо.
На базе остается Саша и тоже чем-то озабоченный «озорной рукожоп». Что-то произошло тут, пока мы болтались по КАДу. Двумя утюгами проскакиваем мимо активно корячащихся саперов. Они спешно разбирают стройматериалы, которые могут пригодиться нам. На шум туда сходятся зомби, их отвлекают бракованными сигнальными ракетами. Частенько их и отстреливают, для чего привлекают свободные смены гарнизона и комендантских. Это создает шустеров, потому как на убитых садятся кормиться следующие зомби, короче говоря, жизнь и нежизнь кипит вовсю. Но по прикидкам вышло, что нам выгоднее пойти на это. Адмиралтейские тоже влезли — присылают команды человек по сорок.
Отчасти эта возня помогает нам сейчас — за то время, пока саперы работают, большая часть ходячих зомби стеклась туда, и теперь, проскочив их кольцо, мы едем по сравнительно безлюдной «першпективе».
На углу Малого проспекта бронетранспортер-поводырь сворачивает вправо, проехав метров сто, останавливается. Осматриваемся, насколько позволяет техника.
— В поле видимости — шесть мертвяков. Морфов не вижу, — заявляет покрутивший башенку Сергей.
Николаич переговаривается с омоновцами. Решаем вылезать. Перед нами глухо запертые стандартные железные ворота старого советского типа.
Густо намусорено — рядом магазинчик с высаженной витриной и разбитой стеклянной дверью. Видно, что обнесли его лихо — всякие давленые банки, рваные пакеты и блестящие обертки слоем, но следов смертоубийства нет. Да и двинувшиеся к нам зомби медленные и с чистыми физиономиями.
Поневоле вспоминаю одного инетовского знатока, возмущавшегося отсутствием гигиенических навыков у этой нежити: «Почему у них морды в кровище? Я вот люблю кушать малиновое варенье, но я ж не хожу измазанным по пояс!»
Омоновец спокойно, как в тире, выцеливает подходящих к нам из старомодного ПБ
[40]
. Щелкает несколько раз. Все. Больше движения нет.
А вот дальше идет совсем не так, как ожидалось, — компаньоны в сером камуфле озадаченно начинают озираться.
— Что не так? — спрашивает Николаич.
— Да магазинчик амуниции пропал — тут он был, а теперь нет, продукты какие-то, — смущенно признается худощавый.
— Так что, ликвидировали?
— Нет, наши совсем недавно сюда ездили.
Андрей, ворошивший ботинком валяющийся мусор, неловко наклоняется и поднимает с загаженного тротуара прозрачный файлик. Бумажка внутри залита какой-то коричневой жижей, но, видимо, что-то можно разобрать.
— Его за угол перевели, — замечает Андрей.
Заляпанный бежевыми пятнами БТР проезжает вперед.
Под его прикрытием двумя тройками лезем за угол.
Вот тут была веселуха — маленькая пивнушка вынесена почище того магазинчика. И кровища здесь есть — и много. На льду, на стене… Правда, нет обглоданных костяков, что мы уже видывали не раз.
По висящему на кусте рваному милицейскому кителю понимаем, что неприметная дверка без вывески за кафешкой — как раз магазин и есть.
Прикрываем омоновцев, благо их получше учили заходить в помещения. Они и заходят, дверь-то открыта. Внутри пусто — валяется ничком одетый, как и они, мужик в шлеме, да еще вещи все разбросаны с полок, словно стадо павианов порезвилось.
Когда наклоняюсь глянуть, почему мент умер, замечаю странный цвет кожи. Это манекен в милицейской форме.
— Рюкзаки и сумки потырены, ножи с витрины, а все остальное только раскидали. Там еще складик был, надо и оттуда все забрать.
Ну, это-то понятно, сумки и рюкзаки при грабеже магазина — самая нужная вещь.
— А еще потырили все колпаки, наладонники и наколенники, — замечает Николаич.
— Не, «Носорог» только форму производит, колпаки и прочий пластик тут не делают.
— Так вот же на манекене все в комплекте!
— Так только на нем. Тут еще у него и щит был, понравился, видно, кому-то.
— Жаль. Нам бы как раз они бы больше пригодились.
— Ничего, одежда и обувь никогда лишними не будут. Тканька-то неплохая — хрен прокусишь.
Управляемся за полчаса ударной таскательной и пихательной работы. Потом компаньоны проверяют пивнушку, но там что не выпито, то вынесено, а не вынесено, так разбито вдрызг. Та же картина и в магазинчике. Правда, под заваленным стеллажом омоновец находит картонную коробку с энергетическими напитками.
— О, стимулякры!
— Вообще-то так себе штука.
— Почему ж, как лимонад пить нельзя, а вот перед пробежкой — вполне себе пойдет.
— Не знаю. Я как ее выпил, так только сердце стало колотиться, а радости никакой…
Коробка идет в омоновский БТР. Туда же на броню устраивают и поднятого манекена. Николаич успел снять с него и колпак и накладки на ладони и колени, вместо этого манекен щеголяет новенькой фуражкой, закрепленной под подбородком ремешком.
— Нехорошо своих бросать. Пусть сидит. Тылы охраняет.
— Я вам ММГ
[41]
«калаша» подарю, — хмыкает Николаич.
— Годится.
Когда возвращаемся, щекастый Дункан тут же улетучивается, вероятно, махать своим двуручем под руководством Павла Александровича. Остальные двое ментов напрашиваются квартироваться у нас.
Саша тихонько делится со мной подозрениями насчет того, что байка про Дункана вообще-то баянище, он уже видел в инете… Так же его гложут сомнения на тему того, что БТР якобы приплыл, а не приехал. Этому я тоже что-то не очень верю, хотя вообще-то этот агрегат плавает, и довольно шустро.
Я как-то раньше с омоновцами дел не имел и потому до недавнего времени считал их обычными тупыми гориллами, придатками к дубинкам, которые лупят всех подряд, кто под руку подвернется. Ну, как бы у кого в МВД есть мозги — те операми, следаками и врачами пашут, а вот ежели тока физическая мощь — то ОМОН.
