— А потому что они и сделаны по методе бикфордова шнура — с пропиткой селитрой. Встречаются и так называемые соусированные сигареты — где табака нет вообще, а есть сено с пропиткой вытяжки из отходов табака. Старая немецкая методика производства эрзац-продуктов. За две мировые войны отточили до совершенства.
— Как напоить бутылкой водки двадцать человек? Разболтай ее в ведре с грязной водой, всем и хватит. Пусть пьют, пока шары на лоб не полезут, — добавляет, ухмыляясь, Николаич.
— Вот-вот. Тот же принцип. В сигаретах концентрация никотина такая убогая, что для кайфа требуется задействовать всю поверхность слизистых оболочек легких и бронхов. Разница — как между спичечным коробком и ангаром. Но вместе с никотином идет довеском больше сотни других продуктов горения — они в легких и оседают. Соответственно, отсюда бронхит и прочие удовольствия курения — до рака легких. Да и горят сигареты из-за добавленной селитры куда горячее, чем табак в сигарах, поэтому добавляется еще и эффект постоянного ожога бронхов. Поэтому чем легче сигареты — тем меньше в них никотина, зато больше смол и прочей дряни. Отличное надувательство. Великолепное.
Некурящий Николаич с сапером не принимают участия в этом культурном мероприятии по борьбе с курительной неграмотностью.
— Как, легче стало? — улыбаясь, спрашивает сапер, когда я закончил.
— Легче. Отбарабанил привычную лекцию — теперь можно опять с Мутабором общаться.
— Чем он сейчас занимается-то?
— С Семен Семенычем песни поет. В кунге.
— М-да… вот и думай. Дальше-то что с ним делать? Доберемся до амбулатории, реанимнете вы этого ублюдка. Пришьете ему руки в зад. Дальше, какой прогноз?
Непроизвольно чешу в затылке.
— Ну, честно сказать — не знаю. Пока у Мутабора есть цель — он нам не опасен, полагаю. А вот выполненная цель неизвестно что даст потом. Доминанта мести пропадет, скорее всего. Сейчас он даже от жратвы воздержался. У его хозяина была сумка с мясом — и морф ее обнюхал, в лапах подержал, а потом оставил.
— Получается так, что лучше б нам этого морфа упокоить. Информатор важнее для нас. А этот голый хлюст должен знать много. Не по медицине, это-то я с вами согласен. По тому, откуда эта секта взялась, кто старший, какая структура, какие силы, где еще базы. Вы как?
— Ну, мне кажется, что рано нам это обсуждать. Мы даже не знаем, что там на заводе за ловушка была. В деле — морф при мне шутя разобрался с парным патрулем за секунды. Короче говоря — считаю, что надо подождать, пока ситуация станет ясной. Со своей колокольни замечу, что мертвый морф пока у меня вызывает больше симпатии, чем живой его хозяин. И опасности от живого вижу больше.
— Получается так, что ладно. Пождем пока. Но, доктор, как бы из-за вашего миндальничанья не погиб кто из наших. Морф — это морф. Он — мертвец. Жрал человечину. Севастьянов прямо показал, что эта парочка ему знакома до синего ужаса, — говорит Николаич. — А информация нам важна. Очень. То, что он вас не сожрал, — ничего ровным счетом не говорит — вы нужны были как инструмент во внутренних разборках.
— Поддерживаю. Самое худшее, когда человек наделяет своими чертами характера другое существо. — Сапер смотрит внимательно и очень серьезно.
— Ну я понимаю. Но ведь Мутабор не согласился помогать в вивисекции.
— Тот, кто не согласился, — умер. Несколько раз причем. Теперь мы имеем дело с морфом-людоедом. Вот с этой точки зрения и надо рассматривать ситуацию. Пока кунг с морфом — под перекрестным прикрытием моих людей. И лейтенант отделение выделил. Так что лучше морфу сидеть и петь песни. Целее будет. А вы уж постарайтесь не создавать своим гуманизмом и порядочностью дополнительных трудностей. Договорились?
— Договорились. Но и вы поймите, что выбивать ему мозги…
— Начинаем новый триллер — «все во имя науки»? Безумные ученые ради интереса снова гробят мир? Цена больно большая светит. На общем, что особенно пикантно, фоне. Кстати — эта похабель вокруг тоже вполне может быть результатом чьего-то научного эксперимента. Не корчите странствующего рыцаря. Договорились? — вроде бы дружелюбно, но не допускающим возражений тоном ставит меня на место сапер.
— Ну, договорились… Но ведь феномен же уникальный!
— Получается так, доктор, что, к счастью, тут собрались олухи царя небесного — и нам любой из наших балбесов, куда более ценный феномен, чем морф. А учитывая события последнего времени — значительно более ценный. Единственное, что могу пообещать, — при культурном поведении вашего питомца я постараюсь воздержаться от ликвидации. При очень культурном поведении. Все ясно? — Николаич смотрит очень внимательно.
— Так точно. Ясно.
Думать о том, как жить дальше, лучше в приятной компании. Залезаю к Вовке. Ильяс все так же степной каменюкой сидит наверху. Степная каменюка с биноклем.
Внутри тепло. Мне суют вскрытую банку тушенки и чью-то ложку в сале. Ложку возвращаю. Своя есть. Тушенка явно с кучей сои, но жрать хочется как из пушки. Не до привередничанья.
Вовка тем временем разобрал трофейные автоматы. Ну разобрал — сильно сказано, отделил оба гранатомета да глушители снял. Гранатометы лежат как причудливые толстоствольные пистолеты с вывернутой в обратную сторону рукоятью.
Залезший в БТР замерзший Ильяс поспевает как раз в тот момент, когда Вовка задумывается, вертя в руках глушители.
— Что, по-прежнему не понимаешь, как ежи сношаются? — ехидничает сменившийся с НП снайпер.
— Не, глушаки разные, что-то не въеду в тему.
— А чего странного? Этот — ПБС-4, последняя, можно сказать, разработка.
— А этот?
Ильяс свысока смотрит на приятеля и, выждав достаточную паузу, мудро отвечает:
— А этот — не ПБС-4. Непонятно?
— Да иди ты!
Мне самому интересно становится, и я влезаю в разговор:
— Серьезно, Ильяс, в чем разница-то?
— Да просто все. ПБС-4 — вот этот, который позволяет стрелять любым патроном. А другой заточен только под УС.
— Ах, вот оно что! Когда в меня из него стреляли — грохоту было!
— Тут вообще какая-то лажа. Одна «ксюха» — реально «Канарейка», видишь, и накладка на прикладе резиновая, и кусочек кожи на клепках. А эта — просто с глушаком, а гранатомет присобачен кустарно. Дерибас, короче. Гранат в трофеях не оказалось?
— Нет, только патроны.
— Жаль. Всегда хотел из такого бахнуть.
Рации начинают пищать одновременно у троих. У командира БТР тоже что-то пилюкает. Вызов одинаковый — к нам подошли остатки бронегруппы. Выкатываемся на холод. Знобит.
В расположение вкатилась пара «маталыг» и БТР-70. Но это сразу не понять — броня буквально облеплена людьми, железа не видно. Кронштадтские, обеспечив кольцо оцепления, сгружают замерзших людей.
