«Скорая помощь» вообще доживала последние годы. Если б не Беда, то, обезъянничая, как всегда, бессмысленно, нашу службу перевели бы на американские лыжи, берется пара человек, куцо выучивается действовать строго по инструкции, типа, проблемы с сердцем – синяя таблетка, проблемы с животом – красная; водят машину по очереди – и авек плезир
[29]
. Офигенная выгода получается. То, что Россия немного не США, в очередной раз наши счетоводы от медицины в расчет не берут. Тут главное что – разгромить проклятый совок и все-все сделать как в Америке. Как положено эффективным собственникам. Прямо зуд какой-то у нашего руководства: то Петр I пытался тут Голландию устроить, то Александр I – не то Англию, не то Францию, то вот сейчас надо срочно становиться Америкой… Но вместо того, чтоб, например, дороги сделать для начала? как в США, наоборот, берутся перекраивать образование и медицину, в чем наша страна никак была не слабее… Причем берется из опыта США не то, что там действительно лучше, а как раз всякая фигня.
Мы в тот день с начала смены поперлись на вызыв «ожоги спины и ягодиц взрывом пиротехники», мутно попугиваясь того, про что как раз рассказывал недавно Лозовой. Ему досталось такое счастие, как пациент прикола ради взорвавший у себя в заднице петарду. Хорошая петарда была, мощная, разворотила анус, прямую кишку, простате досталось и мошонке заодно. Кровища, говнище и шок – милый набор. Лозовой, правда, мужик хладнокровный и опытный был, довез живым, но потом, когда рассказывал, видно было, что натерпелся, пока вез. Паскуднее для скоростника нет ничего, чем потерять пациента по дороге, «зачехлить». Либо сдать живым в больницу, либо «смерть до прибытия» – только так. Ясно дело, что мы тоже попугивались. На наше счастие получилось, как всегда бывает, когда история повторяется – сначала трагедия, потом фарс. Нам достался фарс: опять же попались подражатели американским ценностям искать на жопу приключений, но чуток везучее. Как выяснилось, когда приехали, один имбецил по кличке Резак вставил себе между ягодиц палку с ракетой, другой придурок по кличке Угол это действие заснял. К тому моменту, когда мы прибыли, они как раз друг другу морды били – имбецилы, что возьмешь. Ну да, обсмолило этому Резаку задницу и спину как поросенку, да между ягодиц ракетной палкой сорвало кожу и насажало заноз. В общем, плевое дело, был бы на моем месте фельдшер Липский – обязательно бы идиоту уши зеленкой намазал, любил он такие шуточки над тупарями. А у меня вот пороху не хватило, так обошлось. (Ну, Липскому его шуточки начальством прощались, больно уж редкое сочетание отличного клинического мышления, лечебного умения на врачебном, пожалуй, уже уровне и отличного знания электроники, что часто выручало при поломках оборудования). Забавно, кликухи идиотские запомнились, а какие у придурков были ФИО, забыл, как всегда…
Дальше получили вызов на бабку с пневмонией. А потом поехали на ДТП. Зря катались – гастарбайтер в оранжевом жилете ломаной куклой с суставами не в тех местах, отчего руки-ноги были согнуты не так, как должно, лежал на капоте легковушки и по его лицу, вбитому в расквашенное лобовое стекло, было ясно, что наша помощь тут ни к чему. Ну проверили пульс, то да се… Без толку, убило его сразу.
Похряли на подстанцию, и я вполне рассчитывал вздремнуть минут несколько в салоне. Даже и задремал, когда ГРОХНУЛО, и все смешалось в доме Облонских. Хотя на самом деле это я сейчас так излагаю, а тогда я получил по спине и башке, башку чуть не оторвало каким-то диким рывком в сторону, аж в шее хрустнуло что-то. На меня посыпалось что-то разное всякое, и на пару минут я потерял понимание того, где у меня верх, где низ и где я вообще нахожусь.
Вроде и сознание не терял… Или терял? Короче говоря, некоторое время я не мог понять, где я. То есть умом помнил, что в машине, но все как-то было неправильно. Взгляд цеплялся за совершенно знакомые предметы, только они – и я сам – были размещены очень непривычно. Мысли метались в голове как мячик от пинг-понга. Вдруг, как это бывает, картинка вмиг стала ясной. Просто я лежал на спине, вверху видел боковую стенку салона, а на мне лежало ворохом все оборудование, включая носилки. Ощупал себя, вроде цел. Шея побаливает, головой явно треснулся, но так вроде цел. Нашел руками свои ноги, посбрасывал с себя всякое добро и с трудом среди всего этого погрома встал на четвереньки. Кое-как вылез через распахнутые почему-то задние дверки, с усилием выпрямился, для чего оперся о висящую в воздухе створку, и та грохнулась вниз прямо под рукой, хорошо не секундой раньше, когда вылезал. Доперло до меня наконец, что лежит наша машинка на боку. Впилился кто-то в нас, вот мы и улеглись. «Скорые» часто так опрокидываются, центр тяжести у нас высоковато задран.
Поплелся по-стариковски к кабине. Водитель наш, страшный матерщинник Ершов, названивал куда-то по мобиле, уже стоя рядом с опрокинутым автомобилем. Но мне сейчас было важнее узнать, что со Светкой Куренковой, моей напарницей, которая сидела в кабине. Она так и продолжала там сидеть, причем сердце у меня сразу упало – очень много крови – и лицо, и светлые волосы, и руки в кровище, и литься продолжает. Сидит, правда, не на сиденье уже, а вертикально, не на боку, но кольнуло то, что всегда ручки у Светки были очень ловкие, а тут она как-то нелепо, словно деревянные они у нее стали, ощупывает себе окровавленное лицо.
– Ершов, цел?
– Цел! – непривычно коротко ответил водитель, оторвавшись от телефона и не вклеив на этот раз ничего привычно-орнаментального.
– Нашим сообщил?
– Сообщил! – снова очень лаконично.
Раз сообщил, значит, скоро будут. Что у водилы хорошо, сразу делает что говорит. Не разу не забыл. Значит, порядок, теперь надо напарницей заниматься.
Прохрустел башмаками по вывалившемуся лобовому стеклу, дальше уже на автомате, как чужой пациентке, стал помогать Светке. Тут всегда проблема – древние китайцы очень мудро говорили, что нельзя лечить врачу родственников и близких знакомых. Больше всего боялся, что глаза повреждены, но после нескольких минут уговоров Светка боязливо их открыла, и ее испуганные глазищи уставились на меня. Я к тому времени уже понял, что произошло – изрезана была только половина ее мордашки, та сторона, которая была обращена к боковому окну. Когда мы опрокинулись, Светку ударило лицом о россыпь разбивщегося стекла, и теперь ее скула и щека были разлохмачены и нафаршированы колючими осколками. Как мог я успокаивал девчонку, прекрасно уже понимая, что, в общем, нам повезло, все живы остались и машина не загорелась. Пару индпакетов я всегда таскаю по карманам, так что перевязать получилось быстро. Убедившись, что Светка не поломалась, нет переломов, вместе с Ершовым вытянули ее аккуратно из кабины, отвели в сторонку, усадили.
– Виноватый кто? – тихо спросил я Ершова.
Тот зло на меня глянул и так же тихо и зло ответил:
– Шли без сирены, так что я шел по правилам. На зеленый. В середине потока. Вон он стоит, «Форд-Фокус».
Судя по залихватской сирене, прибыл Липский. Он ее чуток переделал, потому сирена у него хоть и как все, а наособицу. Ну и точно, скоро увидел рядом его здоровенный носище со здоровенными усищами. Только ехидные веселые глазенки были очень серьезными.
