– Так, ерунда всякая лезет… – отмахнулся от безумной идеи Алексей, ещё не зная, как она близка к истине.
– Ладно, не будем друг другу головы морочить, – постановил Стуколин. – Через полчаса нам всё расскажут.
Маканин и Громов дожидались старших лейтенантов в командирской «бочке». Когда-то здесь жила семья Громовых: он сам, молодая жена и сынишка. Заглянув вечерком на огонёк, можно было окунуться в атмосферу настоящего домашнего уюта, забыть под весёлый щебет Наташи Громовой и выкрики Кирюши, азартно изничтожающего в очередной компьютерной игре ватагу рисованных монстров, о снежной пурге за маленьким окном, о том, что сегодня в ночное дежурство, что метеосводка плохая и не дай Бог какая-нибудь сволочь, воспользовавшись непогодой, захочет потренироваться в пересечении чужой границы. Теперь всё изменилось, хроническое безденежье вынудило Громова отправить семью в Питер к родителям, и теперь в его «бочке» царило холостяцкое запустение.
Советник и майор сидели за столом на импровизированной кухне и пили крепкий чай. В присутствии Маканина лейтенанты доложились своему командиру по полной форме, и тот, приняв рапорт, предложил им садиться.
– Ну что, начнём, пожалуй, – сказал господин советник.
Наклонившись, он извлёк из стоявшего у его ног саквояжа толстую папку чёрной кожи, раскрыл её и стал выкладывать на стол некие листки, в которых офицеры без труда опознали ксерокопии страниц их личных дел. Разложив страницы так, чтобы почти все они были видны присутствующим, Маканин зачитал:
– Майор Громов. Константин Кириллович. Тридцать три года. Военный лётчик первого класса. Закончил Краснодарское высшее военное училище.
[24]
Летал в группе мастеров высшего пилотажа «Русские витязи», был переведён в часть 164-13"бис" два года назад в связи с допущенной во время исполнения фигуры высшего пилотажа ошибки, стоившей жизни французскому авиатору. Произошло это на авиационной выставке в Ле Бурже.
Старший лейтенант Стуколин. Алексей Михайлович. Тридцать три года. Военный лётчик второго класса. Закончил Краснодарское высшее военное училище. За две недели до выпуска искалечил в немотивированной драке сержанта инженерно-сапёрных войск. Получил распределение в часть 461-13"бис".
Старший лейтенант Лукашевич. Алексей Юрьевич. Тридцать три года. Военный лётчик второго класса. Закончил Краснодарское высшее военное училище. Перед комиссией по распределению настоял о переводе в часть 461-13"бис", выражая таким образом солидарность с противоправными действиями старшего лейтенанта Стуколина. В прошлом году во время патрульного полёта атаковал военный катер, впоследствии по официальной версии признанный нарушителем.
Маканин сделал паузу, взглянув на офицеров. Зрелище было то ещё. Все трое сидели, открыв рты, совершенно ошарашенные, не понимающие, зачем эти слова были произнесены.
– Это Жак допустил ошибку, – сказал Громов. – К такому выводу пришла специальная комиссия.
– Я атаковал катер по приказу с земли, – сказал Лукашевич. – Это были контрабандисты.
Лишь Стуколин помалкивал. Он действительно сделал большую глупость, искалечив сержанта-сапёра за две недели до выпуска. Правда, насчёт «немотивированности» этого проступка можно было поспорить. Если бы драка действительно была «немотивированной», всё закончилось бы военным трибуналом, а так дело предпочли замять. Впрочем, Стуколин предпочитал не распространяться на сей счёт.
– Всё это мне известно, – заявил Маканин. – Но любое из этих происшествий можно трактовать как преступление. И я вас уверяю, если возникнет в том нужда, они будут истолкованы именно таким образом.
– Вы нам угрожаете? – вскипел Громов. – Не понимаю вас, господин советник.
Маканин покачал головой – как показалось офицерам, разочарованно.
– Вы могли бы догадаться, что я подготовился к этой встрече, – сказал он. – Вы могли бы догадаться, что я не случайно выбрал наиболее щекотливые факты вашей биографии. Вы могли бы догадаться, что это не моя пустая прихоть, а продуманный шаг. Но я готов объясниться. Я сделал это для того, чтобы вы поняли, на каждого из вас есть компрометирующий материал, и если хоть кто-нибудь, кроме вас, узнает о том, что будет сказано сегодня в этой комнате, всем трём делам будет дан ход; вы предстанете перед трибуналом и лишитесь званий, работы, чести.
Наступила тягучая и страшная в своей неопределённости пауза.
– К чему такие меры? – спросил наконец Стуколин. – Мы боевые офицеры, мы умеем хранить государственные тайны.
– Не всякую тайну можно доверить просто так, – сказал Маканин проникновенно; он начал складывать листы ксерокопий в одну общую стопку. – В слишком сложном мире мы с вами живём.
– Так, может, и не стоит сообщать нам тайну? – предложил Лукашевич. – Обойдёмся как-нибудь без неё?
– Теперь уже поздно, – Маканин выпрямился на стуле и снова стал похож на знаменитого премьер-министра Великобритании. – Все члены инспекционной комиссии проголосовали «за». Вы включены в игру, и просто так выйти из неё вам не позволят.
– Но почему? Почему?!
– Потому что Россия стоит на пороге войны. Очень большой войны…
Глава седьмая
Подготовка плацдарма
(Оленегорск, Кольский полуостров, август 1998 года)
Если вы считаете, что вылетами боевых самолётов, их манёврами в воздушном пространстве и «приводом» на базу управляет с земли соответствующим образом подготовленный офицер, вы, скорее всего, не ошибаетесь. Однако в некоторых частях дежурные офицеры давно повадились перекладывать свои прямые обязанности на плечи наиболее смышлёных солдат-хронометристов, уступая им место за пультом КДП. Пока солдат, преисполненный гордостью за то доверие, которое ему оказали вышестоящие товарищи, командует пилотами, дежурные офицеры режутся в карты или травят байки, откровенно убивая время.
Среди таких ушлых офицеров числился и майор Герасимов из авиаполка «Заполярье», что в Оленегорске. И надо же было такому случиться, чтобы секретная и внезапная инспекция от командования округом пришлась как раз на его дежурство.
Только-только майор успел разместиться на диванчике для резерва со свежим номером «Спид-Инфо», посадив за пульт ефрейтора Никиту Калабаева, родом из Иванова, как дверь распахнулась и в помещение командно-диспетчерского пункта, без какой-либо спешки, один за другим, вошли четверо. От обилия звёзд на погонах вошедших у Герасимова зарябило в глазах. Он вскочил, попытался быстро застегнуться, но было поздно.
– Ага! – сказал незнакомый Герасимову генерал-майор. – Очень интересно! Как вы это объясните, товарищ полковник?
Командир авиаполка Александр Свиридов (он, разумеется, тоже был здесь – один из четверых) опустил глаза. Объяснять было нечего: его самого застали врасплох, а нарушение существующих инструкций – это и в Африке нарушение инструкций. Объяснить попытался сам Герасимов, он что-то заблеял, но генерал-майор остановил его нетерпеливым движением руки.
