– Что такое проект «Атлантида»?
– Господин Риан и господин Фоули расскажут вам по дороге. Внизу вас ждёт машина, а в Пулково – самолёт. Вы возвращаетесь в Польшу, госпожа Олбрайт. Приятного пути.
– Я… свободна? – не поверила Олбрайт.
– Как птица, – кивнул Фокин. – Свою задачу вы уже выполнили.
Олбрайт взяла шкатулку и, прижав её к груди, двинулась к выходу. Фоули побежал вперёд и открыл дверь. На пороге Госсекретарь США обернулась.
– Мне никогда не понять русских, – призналась она. – Я очень старалась, но, наверное, это невозможно. Вы и злы, и добры одновременно. Вы делаете подлости и тут же извиняетесь за них. Или, наоборот, клянёте себя за преступления, которых не совершали. Это так странно… Почему бы вам просто не жить по закону?
– Потому что закон очень часто бывает несправедлив, – на хорошем английском ответил подполковник Громов.
– Не понимаю, – Олбрайт махнула рукой и, не попрощавшись, вышла из аудитории.
Агенты ЦРУ последовали за ней.
– Фенита ля комедия, – объявил Фокин жизнерадостно.
– Фигня какая-то, – сказал Золотарёв. – Что, почему, зачем? Зачем ты ей отдал Копьё?
– Я уже сказал, зачем.
– Они же теперь совсем обнаглеют.
– Не обнаглеют.
– А что такое проект «Атлантида»? – спросил Кадман.
– Есть вещи, дорогой Антон, – Фокин повернулся к литератору, – о которых лучше ничего не знать. Если хочешь дожить до старости.
– Вы меня не запугивайте, – обиделся Кадман. – Я не из пугливых.
– Доверься мне, – посоветовал Фокин. – Всё будет в лучшем виде. И Россия уцелеет, и Америка. И будет мир во всём мире.
Он присел прямо на стол и с иронией посмотрел на пилотов.
– А всё-таки вы чертовски везучие ребята, – сказал Фокин весело. – Всех обошли, всех обвели. Жаль вы не видели, какие морды были у литовских офицеров – животики надорвёшь.
– Ничего весёлого в этом не было, – резко ответил Громов. – Мы могли убить Сергея, а Сергей мог убить нас. В вашем «Белом орле» все дела так делаются?
– Вовсе нет. Просто генерал-майор Зартайский решил, что он умнее всех. За это он и его сторонники ответят перед трибуналом. А вас ждёт премия и новые ордена. В Москву поедете…
– Спасибо, – сказал Лукашевич с сарказмом, – один раз уже съездили.
– Ладно вам сердиться, – Фокина сегодня трудно было сбить или обидеть. – Всё хорошо, что хорошо кончается.
– Но мы всё-таки хотели бы получить ответы на свои вопросы, – требовательно сказал Громов.
– Получите вы ответы, получите…
У капитана запиликал «мобильник». Он вытащил его и нажал кнопку, выслушал, что ему говорят, и улыбка сползла с его лица. Потом он взглянул на Громова.
– Мне только что сообщили, – сказал Фокин озабоченно, – генерал-майор Зартайский найден мёртвым. Он застрелился…
– Что ж, – подытожил Лукашевич не без злорадства, – он сам этого хотел…
Эпилог
Константин и два Алексея
(Санкт-Петербург, декабрь 2000 года)
– Вот тебе цветы, вот тебе фрукты, – говорил Лукашевич, опорожняя принесённый пакет. – Вот тебе подарок от Кадмана: его новая книга с автографом автора.
– Ерунда какая, – проворчал Стуколин. – Я вам что – беременная женщина? Лучше бы пива принесли.
– Спокойно, солдат, – утешил Громов, – мы о тебе позаботились.
Он оглянулся на дверь и, удостоверившись, что она закрыта, вытащил из кармана брюк плоскую бутылку коньяка.
– Это дело, – оживился Стуколин.
– Врачи говорят, что идёшь на поправку, – сказал Громов, откупоривая бутылку и разливая коньяк по трём алюминиевым стаканчикам. – Значит, немного алкоголя тебе можно.
– Ну, будем! – произнёс Стуколин самый короткий из известных ему тостов, схватил стаканчик и быстро, жадно, в один глоток прикончил свою порцию. – Налей ещё, – потребовал он.
– Не гони, – сказал Лукашевич. – Не видишь? Товарищи ещё не выпили. Твоё здоровье, Алексей, – он поднял стаканчик.
– Твоё здоровье, Алексей, – поддержал Громов.
– Эх, – вздохнул Стуколин, когда друзья выпили, – а вот здоровье как раз подкачало.
– А что такое?
– Да не разбираюсь я в этих медицинских делах. Осложнение, говорят, с давлением проблемы. Может, и летать запретят.
– Не запретят, – уверенно заявил Лукашевич. – Тридцать пять лет – не возраст для списания.
– Хотелось бы в это верить, – сказал Стуколин грустно, – а то получается, что пари я проиграл.
– Какое пари? – заинтересовался Лукашевич.
– Они с Ангеле поспорили, – объяснил Громов, – что он по пилотажу обойдёт всех её сотрудников. Теперь страдает…
– Нахальный тип, – согласился Лукашевич. – Таким бесполезно объяснять – таких учить надо.
Они помолчали.
– А как вы думаете, мужики, – спросил Стуколин, смущённо опустив глаза, – после всех этих приключений Ангеле захочет со мной общаться?
– А ты ей письмо напиши, – посоветовал Лукашевич. – Изложи нашу позицию. А в постскриптуме добавь как бы невзначай, что любишь и жить без неё не можешь.
– Да ну тебя! – махнул рукой Стуколин. – Если умный такой, налей лучше.
Лукашевич вновь наполнил стаканчики.
– Зря ты обижаешься, – сказал он. – Мы же всё понимаем. Тебе время пришло о будущем подумать, а Ангеле – девушка, приятная во всех отношениях. Если она тебе ответит взаимностью, считай, сильно повезло в жизни.
Стуколин вздохнул и выпил.
– А если она не ответит?
– Ответит, – пообещал Лукашевич. – Ты ей определённо понравился.
– Она из-за меня едва не погибла…
– «Едва» не считается. А вообще, Алексей, женщины – это такие странные существа, что в их мотивах, причинах и следствиях нормальный человек разобраться просто не в состоянии. Поэтому в отношениях с ними нужно ставить перед собой реальные задачи и не обижаться, если что-то пошло не так.
– Не слушай его, Алексей, – сказал Громов. – Он тебя плохому научит. Поступками женщин повелевают чувства, а не разум. Если ты хочешь научиться понимать мотивацию женщин, нужно периодически прислушиваться к своим чувствам.
– Это всё художественная литература, – заявил Лукашевич. – Не слушай его, Алексей. Женщины – существа всё же материальные и запросы у них – вполне меркантильные. Другой вопрос, что они всегда хотят от тебя больше, чем ты можешь дать…
Стуколин понял, что ещё пара реплик и дойдёт до настоящего спора, а потому решил переменить тему:
