Когда он сбрил бакенбарды, черты его лица стали казаться еще более резкими.
Граф отнес ее в кровать, но Вайолет этого не помнила. Она опустила глаза, кровь вдруг прилила к голове; она представила, как ее оплакивают родные, а она сейчас зависит от милости графа, она, которая никогда не зависела ни от чьей милости. Он перекинул ее через плечо, словно мешок или нес на руках, как выносили девушек, потерявших сознание во время светского раута?
По всей каюте разносился резкий, мужественный запах мыла для бритья. Вдруг все чувства Вайолет обострились; каждый образ, звук, запах стали отчетливее и насыщеннее. Она остро ощущала свое присутствие и присутствие графа.
Он отвернулся к зеркалу, ловко свернул полотенце, почистил помазок и бритву и отложил их в сторону. Даже эти незначительные действия он совершал с неизменной властной уверенностью. И все же было в них что-то такое домашнее и уютное, что Вайолет стало ясно: ее присутствие его не трогает. Другими словами, она была для графа никем. Скоро он избавится от нее.
Однако у Вайолет были иные планы.
Граф опустил рукава, натянул плащ и застегнул его на все пуговицы. Настоящий капитан корабля. Опасный человек в отличие от мистера Лавея.
— Доедайте хлеб, мисс Редмонд. Иначе пустой желудок мистера Лавея будет на вашей совести. Порции распределяются по числу матросов, они ограниченны, стоят денег и представляют собой дополнительную нагрузку. Мы все едим одно и то же. До обеда больше ничего не будет.
Граф нетерпеливо смотрел на Вайолет.
Она с усилием удержалась, чтобы тут же не последовать его приказу. Отчего-то слова графа сначала воздействовали на инстинкты, а уж потом на клетки мозга. Вайолет взяла хлеб, представила, что он так и кишит долгоносиками, похожими на ягоды смородины в рождественском пудинге. «По вкусу горчица», — вспомнила она слова графа.
Вайолет с вызовом посмотрела на него, приоткрыла рот и впилась зубами в кусок хлеба. По крайней мере она попыталась. С первой попытки зубы просто скользнули по корке. Она попыталась снова. Так постепенно ей удалось разгрызть корку. Наконец-то она добралась до самого хлеба, чуть не вывихнув при этом челюсть. Некрасиво мотнув головой, Вайолет впилась в хлеб, словно собака в отбивную. Крошка хлеба повисла у нее на губе, и Вайолет удалось ее слизнуть.
Граф так напряженно следил за ней, словно перед ним разыгрывался спектакль, за который он заплатил большие деньги. Его глаза весело блестели.
— Вы собираетесь жевать? — мягко спросил он.
Вайолет жестом остановила его и начала медленно жевать. Ее зубы стучали, словно колеса фургона по изрытым колеями дорогам. К счастью, хлеб оказался почти лишенным вкуса. Нечто вроде мокрой бумаги, и ни намека на горчицу.
Через пару секунд Вайолет потянулась к кружке с чаем и сделала несколько глотков. Хлеб лежал у нее в желудке словно камень.
— Не забудьте доесть остальное. Можете обмакнуть его в чай или овсянку, чтобы он стал помягче.
Почему он сказал это только сейчас?
— Благодарю за своевременный совет. Но я бы предпочла доесть его позже.
Она чуть не сказала «швырнуть его в ваше самодовольное лицо».
— Как пожелаете. Я прикажу Коркорану принести вам кувшин воды, чтобы вы могли умыться, если захотите. Мисс Редмонд, напоминаю, это моя каюта. Вы вернетесь в вашу и будете оставаться там, пока я не решу, что с вами делать. Сейчас я провожу вас, но вы не будете появляться на палубе одна, а я не в состоянии обеспечить вам постоянное сопровождение.
Вайолет аккуратно отставила поднос, чтобы не задеть шахматную доску, и откашлялась.
— Я хотела бы обсудить мое дальнейшее путешествие на «Фортуне».
— Ни при каких обстоятельствах вы не поплывете дальше ближайшего порта, — рассеянно произнес граф, застегивая манжеты.
— Капитан Флинт, я не шутила, говоря Вам, что, по моему убеждению, вы охотитесь за моим братом.
— Если вы имеете в виду «бредили», тогда я еще в состоянии вам поверить, мисс Редмонд.
Он подошел к двери и взялся за ручку.
— Как давно Кот грабит корабли и ворует грузы? — в отчаянии спросила Вайолет.
Граф помедлил.
— Уже в течение года.
— А почему никто не признал в Хардести Кота?
Голос графа был сухим и отрывистым.
— У нас есть лишь косвенные улики: внешнее сходство, описание его корабля, появление мистера Хардести в портах, откуда отплывали подвергшиеся нападению суда. Он узнает все про груз на борту, и той же ночью небольшой экипаж атакует корабль; при этом все утверждают, что Хардести как раз ушел в море. Одна женщина говорила, будто во сне он как-то пробормотал «Оливия». Кто-то сообщил, что Хардести продавал шелк, предположительно украденный с одного из потопленных кораблей.
Вайолет не понравилось, что Лайон что-то бормотал во сне, лежа рядом с чужой женщиной.
— И он похож на моего брата Джонатана.
Граф нетерпеливо ждал.
— Я предлагаю следующее. Уверяю вас, мой брат Лайон всегда защищал меня. Если он и есть Кот и он узнает, что на вашем корабле находится его сестра, а вы собираетесь…
Вайолет была не в силах подобрать самое жуткое слово.
— Обесчестить ее? — весело предположил граф.
— Если пожелаете, можете и так сказать.
— Вас нелегко смутить, мисс Редмонд.
Она пропустила это мимо ушей.
— Если вы намекнете на нечто подобное, то сможете выманить его. Лайон этого никогда не допустит.
— А когда мы его выманим, вы замахаете руками и закричите: «Беги, Лайон! Беги, спасай свою жизнь!»
Вайолет подавила раздражение.
— Он намного умнее, чем выдумаете. Он терпел моего отца.
— Не говоря уже о вас. Или он поэтому сбежал?
Вайолет снова не обратила внимания на слова графа.
— Если это на самом деле Лайон, я найду его и потребую объяснить, почему он сбежал и действительно ли он делает все то, в чем вы его обвиняете, и он, вне всякого сомнения, расскажет вам, что ваши подозрения необоснованны. Я имею в виду пиратство. Я знаю своего брата, капитан Флинт, и знаю, что здесь что-то не так. Он не мог сойти с ума и начать грабить и топить корабли.
В глубине души Вайолет была не совсем уверена в своих словах. И, тем не менее, это ничего не меняло, такова была ее преданность брату.
— Не понимаю, как это может быть что-то другое, кроме пиратства. Он поднимается на палубу, захватывает груз и топит корабль. Мне все предельно ясно. Жадность или стремление воспользоваться ситуацией — обычные мотивы.
— А был кто-нибудь убит? Он взрывает корабли с людьми на борту?
Граф помедлил.
