— Но ведь вы граф. Разве вы не можете найти себе более знатную спутницу?
— А разве я не могу делать то, что мне заблагорассудится, будучи графом?
— Возможно, — мрачно согласилась Вайолет.
Граф снова улыбнулся, как будто не мог сдержаться. Морщинки в уголках глаз становились глубже, и это притягивало Вайолет.
— А вы не мечтаете о семье, мисс Редмонд, о детях, которые будут называть вас мамой?
Она задумалась. Чтобы завести семью, необходимо выйти замуж, а Вайолет не могла представить мужчину, который подходил бы на роль ее мужа, такого мужчину, из-за которого отец не отрекся бы от нее.
— Наверное, да.
Вайолет помедлила, но через мгновение поняла, что сказала правду, хотя и не знала, откуда пришло это ощущение.
— О такой семье, как ваша?
Вайолет подумала о своих родителях, их сложной и таинственной жизни, об исследователе Майлзе, его очаровательной супруге Синтии, о том, как они нарушили традицию в семействе Редмонд, о Джонатане, высокомерном негоднике, почти ровеснике Вайолет, о пропавшем Лайоне, этом проклятом Лайоне, чья записка так царапала ее кожу под платьем, что ей срочно было нужно подняться наверх и попытаться его найти.
Вайолет так любила их всех и отчаянно желала, чтобы все оставалось так же, как до исчезновения ее брата.
— Нет, — на удивление твердо ответила она. — Если и мечтаю, то совсем о другой.
Граф тоже казался удивленным. Он собирался что-то сказать, но тут музыка стихла и он грациозно завершил танец.
Вайолет слишком поспешно попыталась выдернуть руку.
Естественно, он тут же сжал пальцы. На мгновение его глаза потемнели: то ли от вспыхнувшего подозрения, то ли умоляюще. Он пристально смотрел ей в лицо.
«Смотрите, лорд Флинт». Вайолет не отвела взгляда, вздернула подбородок. Ради Лайона она постарается сохранить непроницаемый вид.
— Мне надо воспользоваться…
Вайолет деликатно замолчала. Она не собиралась говорить графу, что ей нужно в туалет. Она не обязана объясняться. Ради всего святого, она же не пленница.
Она опять попыталась выдернуть руку и сердито приподняла брови.
Граф нехотя отпустил ее с таким видом, словно они уже больше не увидятся.
Вайолет знала, что он смотрит ей вслед, когда повернулась и попыталась спокойно дойти до бесконечной лестницы.
* * *
Она распахнула дверь в спальню и тут же стала вытаскивать из платья записку Лайона, одновременно нащупывая на письменном столе перо и чернила.
Обведя кружком букву Y, она посыпала ее песком, потом начала писать: добавила «но» и нахмуренную рожицу с бровями домиком (она была сердита на него) и сердечко (Вайолет все-таки любила Лайона). Времени было мало, но Вайолет успела нарисовать W, плюс и глаз: «Почему?» — и посыпать рисунок песком. Она не надеялась, что Лайон сможет ответить на ее вопрос с помощью рисунков.
Внезапно до нее донеслось тихое шуршание. Кто-то был в комнате. Вайолет застыла. По коже побежали мурашки.
Снова этот шорох, словно от одежды. Может быть, крыса? Или…
Боже, нет! Ей показалось, она услышала дыхание, Вайолет не двигалась с места. И снова до нее донесся еле слышный вздох.
Вайолет поняла: звук исходит из-под кровати. Лайон?
На всякий случай крепко сжав в руке ножик для открывания почты, она на цыпочках подошла к кровати.
Толстый ковер приглушил шаги. Вайолет очень медленно и осторожно опустилась на колени и отдернула одеяло.
На нее глядели огромные испуганные глаза.
— Аааа! — Вайолет и грязный мальчишка закричали одновременно.
Вайолет отшатнулась назад, а мальчик, оперевшись на локти, выскользнул ужом из-за одеяла и собрался улизнуть.
— Боже мой! — воскликнула Вайолет, прижав руку к груди, где бешено колотилось ее сердце. — Кто ты? — спросила она и потянулась, чтобы схватить мальчишку.
Он отпрянул.
— Посмотри под кроватью.
Вайолет повторила попытку поймать мальчика, кинулась к двери, чтобы преградить ему путь.
Он легко ускользнул от нее. Вайолет было не смешно.
— Кто ты? Кто тебя прислал?
— Мистер Хардести, мама. Но ты не должна никому говорить! Никому не говори! — На его лице было выражение ужаса. — Он сказал, я могу тебе доверять.
Вайолет была в отчаянии.
— Где сейчас мистер Хардести? Я дам тебе фунт, если скажешь. Прошу тебя, скажи мне!
Поспешное обещание. Мальчишка выпучил глаза.
— Нет, он меня убьет. Мне надо с ним плыть, — с гордостью добавил он. — Сейчас я работаю на кухне, но он даст мне шесть шиллингов, чтобы я работал на корабле.
Мальчик был слишком мал, чтобы понимать ценность денег. Шесть шиллингов для него были больше фунта. У Вайолет не было времени объяснять ему.
— Посмотри под кроватью! — упрямо повторил он, отступая назад, потом развернулся и кинулся к двери.
Вайолет услышала слабые шаги по мраморному коридору.
Вайолет бросилась было вдогонку, но тут же метнулась обратно к кровати, потом опять к двери.
Она знала, что если замешкается, граф придет ее искать, и, пометавшись немного, опустилась на колени и сунула руку под кровать.
Там Вайолет нашла еще один листок бумаги и с бьющимся сердцем вытащила его на свет.
Не отводя взгляда от полуоткрытой двери, она бегло просмотрела рисунок: снова загадочные каракули, изображение мужской головы в профиль, а внутри что-то похожее на комок шерсти. Это же мозги! Потом слово «как», стопа с крылышками, как у вестника богов Меркурия — благодаря вложениям своего отца Вайолет знала, что означает этот символ, — а дальше нечто, напоминающее дубину.
«Думай, как “Меркурий-клуб”».
Инвестиционная группа ее отца называлась «Меркурий-клуб».
Не совсем то…
Вайолет должна была думать о Коте и группе вкладчиков?
И тут со смущением она увидела изображение пышного женского бюста.
Похоже, платье Лайон нарисовал в последний момент, вспомнив, кому адресуется его послание, потому что она видела просвечивающие соски.
На левую грудь указывала стрелка. Господи, мужчины!
Она покраснела.
Затем следовали слова, смысла которых она не поняла. «Только пять. Осталось еще два». Большое сердце и огромная буква U. «Люблю тебя». И наконец, полностью написанное «прости».
Простить? Сейчас Вайолет хотелось убить Лайона. И в то же время ей хотелось обнять его, встряхнуть… Боже, что же делать? В висках пульсировала кровь, и голова казалась такой же огромной, ватной и совершенно бесполезной, как на рисунке Лайона. Вайолет не знала, что означают другие рисунки, и ей было некогда разбираться.
