— Да. Читала в одном из памфлетов, который Оливия Эверси оставила в «Свинье и чертополохе». — «Наверное, в тот вечер мне было действительно скучно», — подумала Вайолет. — Это ведь касается торговли рабами?
Мужчины молча потягивали эль.
Когда до Вайолет начала доходить суть происходящего, ее желудок сжался от ужаса.
Рабство. Компания «Драйек». Они коснулись какой-то страшной тайны.
— Что это означает?
— Пока не знаю.
Голос графа звучал сухо. Он явно устал оставаться в неведении.
Эль был выпит, и граф принялся крутить в руках пустую кружку.
Солнце клонилось к закату. Небо стало похоже на ярко-оранжевый купол.
— Мисс Редмонд?
Граф внезапно обратился к Вайолет.
Она подняла глаза.
— Что вам сказала буфетчица?
Проклятие!
Лавей удивленно повернулся в сторону графа, потом посмотрел на Вайолет. Теперь на нее были устремлены две пары удивленных, непреклонных глаз.
— Кроме «Боже мой» и «мне очень жаль»?
Вайолет пыталась оставаться беспечной.
Но граф уже знал. «Вы выглядели такой счастливой», — сказал он ей тогда в саду, сказал почти задумчиво. Это все видят. Конечно, он видел, как она опять расцвела, когда Полли упомянула Лайона.
«Как я помогу Лайону, если не могу хранить его дела в тайне?»
Вайолет молчала. Больше она ничего не могла сделать для брата.
— Ваш брат больше не опасается, что вы моя любовница, мисс Редмонд?
В голосе графа слышалась ирония, но не было и тени сочувствия.
Она не ответила. Лавей переводил взгляд с одного на другого. Он был явно разочарован, что сегодня вечером не случится ничего из ряда вон выходящего.
— Нет, — слабым голосом призналась Вайолет. — Возможно, нам следует отправиться в Ла-Рошель, — добавила она, когда стало ясно, что Флинт и Лавей будут продолжать сверлить ее холодными взглядами.
Они помнили, что, несмотря на все свое очарование, Вайолет оставалась для них врагом.
И все же она не могла не признать их правоту.
— Вам может быть интересно узнать, лорд Флинт, что это не просто ограбление и уничтожение кораблей. Возможно, его намерения не такие уж недобрые.
Оба мужчины удивленно посмотрели на нее.
— И как это повлияло бы на нашу миссию, мисс Редмонд? — вежливо осведомился Лавей.
Уголки губ графа чуть дрогнули.
Вайолет снова замолчала.
В лице графа что-то неуловимо изменилось. Кажется, он усомнился в своем психическом здоровье. Возможно, он недоумевал, как мог не спать ночами, мечтая о женщине, намеревавшейся освободить опасного пирата. Он чуть заметно выпрямился, словно желал увеличить расстояние между ними.
«Значит, нам надо держаться друг от друга подальше, капитан», — подумала с облегчением Вайолет.
Странно, но она не могла вздохнуть свободно.
— Конечно, мы отправимся в Ла-Рошель.
Граф насмешливо приподнял пустую кружку.
У него был вид человека, собиравшегося выиграть любой ценой.
Глава 19
Под стать настроению Вайолет на следующий день погода испортилась, стоило им только выйти из порта. В первый день по синему небу мчались клочья облаков, но потом густой туман рассеялся и в полдень их взору предстали кристально чистые небеса. Как приятно было выйти на палубу в эту переменчивую погоду, полюбоваться бескрайним морем и небом.
Неудивительно, что больше не было случайных встреч с графом на палубе. Да, Вайолет видела его дважды, и оба раза мельком. Он будто корабль-призрак возникал на горизонте. Если он ее и видел, то притворялся, что не замечает. В конце концов он привык к дисциплине, поэтому наверняка сумел призвать на помощь рассудок и причислить Вайолет к разряду ненужного груза, к которому не стоит прикасаться, особенно учитывая его миссию.
Лавей же дважды в день сопровождал Вайолет по палубе. Но даже к его обаянию примешивался привкус какой-то рассеянности, и он тоже стал относиться к ней осторожнее. По словам Геркулеса, капитан Флинт заразил всю команду волнением, заставляя плыть вперед все быстрее и быстрее. Оба, и Геркулес и Вайолет, молча смотрели на начинающие портиться запасы зерна, картошки и капусты, но Геркулес, будучи человеком преданным, помалкивал об этом.
В Ла-Рошели капитану скорее всего придется вновь пойти на ухищрения, чтобы заплатить матросам за целую неделю и накормить их.
Еще одна неделя, и дела могут значительно ухудшиться.
Все с нетерпением ждали появления на горизонте Ла-Рошели.
На третий день Вайолет вышла на палубу и увидела, что все небо затянуто тяжелыми свинцовыми тучами. Потемневшие волны вздымались и пенились, словно вода в котле.
Вайолет выросла в сельской глуши, поэтому сразу узнала признаки надвигающегося шторма.
Она глубоко вздохнула; ожесточенный ветер вздымал подол ее платья и грозился растрепать волосы. Вайолет попыталась спасти прическу. Надвигающаяся гроза не пугала ее.
Внезапно, словно это не она лишила его сна, словно последние два дня не она сидела напротив него за общим столом, в то время как он молча ел приготовленный ею картофель, граф, вместо того чтобы избегать ее общества, быстрыми шагами преодолел расстояние между ними и очутился рядом.
Если он и собирался заговорить, то утратил дар речи, увидев ее. Ветер ерошил его волосы и раздувал рубашку. Они молча смотрели друг на друга.
«Какая же я глупая, — с внезапной пугающей ясностью подумала она. — Он намного более настоящий, чем все окружающие его люди. Я чувствую себя настоящей, только когда он рядом». В эту минуту все, что было прежде, показалось неясным сном.
Вайолет поняла: все, что будет после него, станет казаться таким же. Она уже погубила себя. И вместе с этой мыслью пришло ощущение падения, восторг и отчаяние. Как несправедливо. Он бы посмеялся над этим словом.
Сердце Вайолет забилось.
Вид у графа был по-прежнему усталый, тени под глазами увеличились. Ей захотелось протянуть руку и стереть их. Не откусит ли он ей тогда пальцы? Судя по его поведению, он запросто мог это сделать.
Что он увидел на ее лице? Когда граф, наконец, заговорил, было очевидно, что он с усилием пытается оставаться равнодушным.
— Приближается шторм. Спускайтесь вниз, мисс Редмонд, и оставайтесь там, пока я не разрешу вам выйти.
Вайолет не сразу пришла в себя от звука его голоса. С каким наслаждением она слушала его! Значение слов дошло до нее позже.
— Но я уже видела штормы, капитан. Возможно, я смогу…
