Вайолет желала его. Она знала: одного быстрого прикосновения его колена к чувствительным частям ее тела будет достаточно, по крайней мере, на несколько минут. Пока он не окажется в том же положении, что и она.
Корабль мягко накренился, сначала в одну сторону, потом в другую, доски тихонько заскрипели.
— Покажи мне, Вайолет, — прошептал Флинт, искушая ее словно сам дьявол.
Его голос был таким сочувственным, понимающим. Он усыплял, гипнотизировал. Его колено чуть подвинулось вперед, и Вайолет тут же пронзило острое наслаждение. У нее перехватило дыхание. Она с трудом сглотнула.
— Покажи мне. Или снова вели мне убираться к черту, и я уйду.
Он прекрасно понимал, что в эту минуту Вайолет была готова продать свою душу. Он видел биение пульса у нее на шее, ее разрумянившееся лицо, чувствовал ее дыхание, такое же тяжелое, как у него. Все это выдавало истинные чувства.
Она с трудом отвернулась.
Но руки Вайолет тут же поднялись, как будто теперь, когда она не смотрела, они могли делать все, что пожелают.
Наконец ее ладони слегка коснулись ладоней Флинта.
Когда она медленно перевела на него взгляд, его лицо было совсем другим. Несколько секунд они оба заворожено смотрели на белоснежные пальцы Вайолет, лежащие на его крепких загорелых руках, гладкие и нежные — на загрубевшей коже. Она избегала его взгляда и настороженно следила за своей рукой: вот кончики пальцев скользнули вниз, украдкой лаская, будто пытаясь успокоить его, обнажая глубинную сущность под неистовой страстью.
И Флинт, не удержавшись, ласково сплел их пальцы, успокаивая Вайолет, потом медленно отнял их, но его ладони по-прежнему касались ее кожи. Он не отменял своего наказания.
Или ее награды.
Их взгляды встретились. Время застыло. Вайолет собралась с духом и судорожно вздохнула. Его разгоряченное дыхание щекотало ее кожу, словно он помогал ей дышать.
Вайолет закрыла глаза, сжала руки Флинта и медленно привлекла его к себе: их тела соприкоснулись, большое тело Флинта точно защищало и согревало ее. Он как будто просил прощения за то, что открыл ее наготу.
Вайолет прижала его руки к своим грудям.
«Вот здесь…»
Она была уверена, что увидит в его глазах торжество, но он лишь вздохнул, уткнулся головой ей в шею, словно сомневался в истинности ее решения, но, поступи она иначе, он бы умер.
— Здесь? — хрипло прошептал ей на ухо Флинт, и его голос ласкал Вайолет.
Сам воздух в каюте был напоен чувственностью, сладострастием. Ладони Флинта бережно коснулись ее груди.
— А вот так сделать?
Большими пальцами он провел по ее уже болезненно напряженным соскам.
Восторг пронзил Вайолет, и она откинула голову назад.
— Да, — с трудом ответила она. — Пожалуйста…
Она беспокойно зашевелилась, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами, и потерлась о колено Флинта. И снова то же блаженное ощущение пронзило ее. Голова Вайолет опять откинулась к стене, глаза были полуприкрыты, и Флинт поцеловал ее в шею. Поцелуй не был легким: горячие нежные губы, легкое царапанье отросшей щетины, касание языка в том месте, где бился пульс. Поцелуй был страстный, неистовый, властный. Наверное, о таком поцелуе Флинт мечтал целыми днями. Его руки уверенно и умело ласкали ее грудь, пока Вайолет не начала изгибаться, сгорая от невыносимого наслаждения, накатывавшего на нее волнами.
Восхитительно чувствовать прикосновение его обнаженной кожи. И как всегда, от него исходил жар, как от солнца.
— Вайолет, — прошептал он прямо ей в губы и тут же поцеловал их.
Она чуть не вскрикнула от радости, как будто они долгие годы были в разлуке. Губы Флинта были жадными, и руки Вайолет скользнули ниже по его груди. Она коснулась твердой плоти, ощупью ухватилась за узкие бедра и притянула Флинта ближе.
«Прошу тебя…»
Он изогнул спину, пытаясь избежать прикосновения Вайолет, не желая доставить ей и себе это удовольствие.
Флинт прервал поцелуй, опустился вниз, обнял Вайолет, коснулся губами ее соска, нежно прикусил и принялся осторожно посасывать.
О Боже!
От невообразимых, острых ощущений по сосудам пробежала волна горячего наслаждения. Вайолет была в огне. Ее руки запутались в мокрых волосах Флинта, направляя, ободряя его.
И все же она желала большего, хотя она не могла сказать, чего именно. Вайолет чувствовала, что обречена испытывать этот голод. Ее колени подогнулись, она прильнула к Флинту, обхватив его за плечи.
— Флинт… — умоляюще прошептала она.
— Знаю, — хрипло успокоил он, и его голос был наполнен обещанием, мукой и торжеством.
Его руки соскользнули с ее груди, исследуя все изгибы тела, чуть сжали сзади.
— Показать тебе?
— Не знаю… — с трудом выдавила Вайолет.
Все ее тело жадно впитывало его прикосновения.
— Показать тебе, чего ты хочешь? — настойчиво прошептал Флинт.
— Нет, — так же шепотом ответила она.
Но его руки не переставали ласкать, поглаживать, воспламенять ее, пока, наконец, вся она не оказалась в огне, стала гореть только для него, и, прекрати он хотя бы на минуту, она бы не вынесла.
Наконец эти искусные руки коснулись завитков внизу ее живота. Вайолет прижалась к большой ладони Флинта.
«Да, да, да».
— Нет, — прошептала она вслух, но в ее протесте слышалось «да».
— Нет? — мягко повторил он, и его палец скользнул к влажным волоскам.
— Боже, — простонала Вайолет, — я имела в виду…
— Ты имела в виду «снова»? Кивни, если я прав.
И какое торжество слышалось в голосе этого наглеца! Хотя он сам с трудом сдерживал свое желание.
Вайолет кивнула. К черту гордость! Сейчас ее интересовало лишь прикосновение Флинта и то, что он мог сделать.
Ей не хотелось думать, откуда он знает, где и как прикасаться к ней, она лишь мечтала, чтобы он не останавливался.
Его пальцы скользнули глубже, и Вайолет развела ноги в стороны.
— Боже!
Неужели блаженство может быть таким мучительным?
Но Вайолет знала, что это только начало. Инстинктивно ее руки скользнули за пояс его брюк, накрывая его затвердевшую плоть, начали поглаживать, и через мгновение Вайолет уже с жадностью стянула брюки вниз. Она хотела его.
Флинт сдавленно и хрипло застонал от наслаждения.
— Вайолет, тебе лучше не…
«Я могу воспользоваться вами, когда пожелаю…» Да, Флинт был способен на это. Он этого хотел.
Но он не стал бы. Вайолет поняла, что он защищает ее от себя и от нее самой. По крайней мере, пытался, но она ему мешала.
